Читать книгу - "Тайны Питтсбурга - Майкл Чабон"

Доктор Беллвезер, который уже успел шагнуть в дом, быстро глянул на жену. Та залилась краской.

— Тебе запрещено переступать порог этого дома, — прошелестел он. Я скорее догадался, чем услышал, что он произнес. Тихие слова одно за одним мягко выдавливались из его губ, как порция картофельного пюре. Эта речь — последняя из всех, что мне довелось слышать, — явно далась ему нелегко. Он присел на пуфик и предоставил жене вести дальнейшие переговоры.

— Где Джейн? — спросил Кливленд.

— Убирайся! — процедила миссис Беллвезер.

Кливленд проскочил мимо, задев ее плечом. Она упала на пустую птичью клетку. Он нырнул в переднюю дверь.

— Ты кто? — спросила меня миссис Беллвезер.

— Арт Бехштейн.

Она нахмурилась.

— Артур, — произнесла она наконец, — если ты сейчас же уберешься из нашего дома — и прихватишь своего юного еврейского друга, — мы не заплатим тебе двести пятьдесят долларов, но не станем заявлять в полицию. Так будет справедливо, учитывая ущерб, который ты нанес нашему дому и нашей собаке. Кливленда мы не простим. Кливленд ответит за все.

— Где Джейн? — спросил Артур. Он выпрямился движением пьяного, которого при первом намеке на опасность трусливо покидает всякий хмель. И даже заправил рубашку в штаны, будто готовясь к серьезным переговорам.

— Она осталась там. Вернется через несколько дней. Но для Кливленда она больше не существует.

Кливленд вернулся в дом с банкой пива в руках и расшитым серебряной нитью сомбреро из черного фетра на голове. Должно быть, он нашел шляпу в машине Беллвезеров.

— Где она?

Лицо миссис Беллвезер вдруг озарилось, и она объявила, что Джейн умерла.

— Какой это был ужас, правда, Альберт? — В ответ мистер Беллвезер покачал головой и даже что-то проговорил. — И вот мы приезжаем сюда, чтобы оплакать Джейн в родном доме, и что находим? Разврат! Жестокость по отношению к животным! И тебя!

Артур открыл было рот, чтобы оспорить слова матери Джейн о смерти девушки. Более смехотворной лжи мне в жизни не доводилось слышать. Она была настолько неправдоподобна, что мне открылась вся глубина безумия этой женщины. Если бы она сплела какую-нибудь нехитрую выдумку, это говорило бы о здравом рассудке. Но Кливленд коротко ухмыльнулся, и Артур замолчал.

— Умерла? Нет, этого не может быть! — воскликнул Кливленд. — Только не Джейн! О боже, нет! Как? Как это могло произойти? — Он заплакал. Все было изумительно красиво разыграно.

— Дизентерия, — ответила женщина уже менее решительно, наверное смущенная реакцией Кливленда на ее измышления.

— И эта шляпа… — Убитый горем, он не мог произнести ни слова в течение хорошо рассчитанной паузы. — Эта шляпа — все, что от нее осталось, да?

— Да. Нам пришлось сжечь ее одежду.

— Послушайте, Нетти. Через минуту я выйду в эту дверь, чтобы никогда больше не пачкать коврик у вашего порога. Клянусь! Я знаю, что вы меня ненавидите, и я всегда ненавидел вас — до этого момента, — но вашу дочь я любил страстно и всем сердцем. Я знаю, что вам это известно. Поэтому я прошу вас: разрешите мне оставить у себя сомбреро.

Тут доктор Беллвезер поднял бледную руку и снова попытался заговорить, но жена опередила его, сказав, что Кливленд может забрать шляпу себе.

— Спасибо. — Кливленд подошел к ней и поцеловал в щеку с настоящим сыновним почтением. Он нахлобучил шляпу на голову, затем приподнял ее, поклонился, грациозно коснувшись пола узорным широким полем, и удалился. Он выиграл битву: теперь, когда Джейн умерла по воле собственной матери, она стала совершенно другим человеком — сиротой, о которой мечтает каждый парень вроде Кливленда, если не все парни вообще.

Миссис Беллвезер подошла к креслу и уронила в него свое тело. Она тоже считала себя победительницей, чтобы было довольно глупо с ее стороны.

— Он поверил вам, — прокомментировал Артур в тоне умеренного уважения. — Он с ума сходит от горя.

— Надеюсь, он не наделает глупостей, — подхватил я.

— Да пусть хоть с моста сбросится, — ответствовала миссис Беллвезер. — Всем только лучше станет. — Неожиданно трезвая мысль вторглась в ее не замутненное реальностью сознание: — Ты все ему расскажешь. Зря я тебе сказала. Ты же расскажешь ему, что она жива!

— Боже, миссис Би! Я и правда могу это сделать! — Артур сел на стул и зашнуровывал кроссовки.

— Не говори ему! Пожалуйста! Пусть считает ее мертвой!

— А что, если они столкнутся нос к носу в каком-нибудь автобусе? Или за соседними столиками в закусочной?

— Я ушлю ее куда-нибудь подальше, на ферму моей матери в Вирджинию. Там она будет в безопасности. Только не говори ему!

Артур выпрямился и посмотрел женщине в глаза безо всякой жалости. Такой взгляд помог бы ему сделать карьеру в Государственном департаменте.

— Двести пятьдесят долларов, — отчеканил он.

Пока довольная собой миссис Беллвезер, пристроившись на кухонном столе, выписывала чек Артуру, я вынес из дома его чемодан.

— Приятно было познакомиться, миссис Беллвезер, — крикнул я. — Шалом!

Домой мы шли пешком. Почему-то я чувствовал себя подавленным, и мы не смеялись. Артур курил сигарету за сигаретой, а когда я рассказал ему, как меня похитил Кливленд, он только вздохнул и проклял сырую погоду.

— Ты расстроен из-за того, что не сдержал данное Беллвезерам слово? Или по какому-то еще более дурацкому поводу? — спросил я.

— Нет.

Мы дошли до пересечения Форбс и Уайтман, просторного, пустого, заброшенного перекрестка, который странно выглядел в свете галогенных ламп. К фонарю был прикован цепью торговый автомат. Утром я видел, как какой-то карлик наполнял его газетами, а сейчас он был пуст. Небо на юге выглядело зловеще оранжевым и болезненным. Мы подошли к Террасе, поднялись через лабиринт гаражей к моей квартире, и я стал возиться с ключом от квартиры. Я был по-прежнему сильно пьян.

Когда дверь распахнулась, Артур положил мне руку на плечо и развернул лицом к себе.

— Арт, — сказал он и коснулся рукой моего лица. У него на скулах проступала густая щетина, глаза опухли, и он едва держался на ногах, готовый упасть любую минуту. В нем пьяном было что-то настолько уродливое, что я поморщился.

— Нет, — сказал я. — Ты просто устал. Всего лишь устал. Брось.

А потом, как в песне, он меня поцеловал. Вернее, прижал свои губы к верхней части моего подбородка. Я шагнул назад, в свою квартиру, и он упал на колени.

— О боже. Прости, — вздохнул я.

— Ну что я за придурок, а? — пробормотал он, осторожно вставая на ноги. — Я просто устал.

— Знаю, — успокоил я. — Все нормально.

Он извинился, еще раз назвал себя придурком, а я снова повторил, что все в порядке. Я обожал его и отчаянно желал, чтобы он ушел. Он спал у меня на полу, среди коробок, пока я трясся в кровати под тонким влажным покрывалом. Когда я утром проснулся, Артура уже не было. Он снял обертку с коробки мятных конфет, сложил ее в форме то ли собаки, то ли саксофона и оставил на подушке возле моей головы.