Читать книгу - "О, Мари! - Роберт Енгибарян"

– Ну, мама, ты опять об одном и том же… – всплеснула руками Мари. – Наш гость не знает, что такое устрицы, и тем более лобстеры.

– Я читал в книгах, но сам ни разу не пробовал, – честно признался я. – А вот ты, Мари, когда-нибудь пробовала лягушатину? Вот этого у нас в ущельях полно! Я лягушками брезгую, но ради тебя могу поймать и принести. Вот будет картина, когда ты их станешь есть!

– Давид, лягушки, которых едят французы, другие, здесь таких нет.

В дверь позвонили.

– Это папа, – воскликнула Тереза и помчалась открывать. Вошел высокий светловолосый мужчина лет пятидесяти, худощавый, с артистической внешностью, а с ним среднего роста полный брюнет в очках.

– Вот и Азат с Варужаном! – обрадовалась мадам Сильвия.

Как я понял, человек в очках был мужем Аиды.

– Здравствуйте, молодежь, – поздоровался папа Мари. – По-видимому, молодой человек – это Давид…

– Здравствуйте, мсье Азат, здравствуйте, Варужан, – я пожал руки вошедшим мужчинам.

– Хотел купить арбуз, но Геворг, продавец, сказал, что молодой человек, который приехал вместе с Мари, уже купил арбуз и дыню. Ну что ж, Давид, сейчас будем есть ваш арбуз и дыню, но сперва – что-нибудь более существенное. Что ты нам предложишь, Сильвия?

– Летняя долма очень вкусная получилась, как и все, что ты видишь на столе. Могу принести красного вина. Мы все уже поели.

Часы показывали полседьмого вечера.

– Спасибо за угощение, – поднялся я. – Я уже больше часа здесь, пойду домой.

– Что вы, Давид! – запротестовал мсье Азат (в отличие от женщин, он произносил мое имя правильно, без замены буквы «а» на «ё»). – Садитесь, мы еще должны съесть ваш арбуз! Сильвия угостит вас кофе и сладостями. Задержитесь еще минут на сорок, максимум на час, не больше.

В глубине души я не хотел уходить. Эти люди были мне приятны, и, конечно, хотелось подольше оставаться с Мари, которая притихла и задумалась о чем-то своем. Но несколько раз я поймал на себе ее быстрый взгляд и догадался, что она изучает меня – ей явно было интересно мое поведение в кругу ее семьи.

Варужан от ужина отказался и обратился ко мне:

– Как я понимаю, Давид, вы учитесь с Мари. В каком языке специализируетесь? Тоже французский?

– Нет, я изучаю юриспруденцию.

– Юриспруденция – хорошая и прибыльная специальность за рубежом. А здесь какая юриспруденция? Наказание уже назначено в парторганах, прокурору и судье фактически остается лишь зачитать приговор. А адвокат… его роль в суде и вовсе смешная: кто его слушает? Впрочем, вам виднее… У вас в семье есть юристы?

– Да, папа по специальности юрист, но по профессии ни дня не работал. Он журналист, главный редактор журнала.

– Ага, – воскликнул Азат, – он большой человек! И, видимо, очень умный, раз ему доверена такая должность, – вежливо добавил он.

– Давид, – обратилась ко мне мадам Сильвия, – Мари не знала, кто ваши родители. Чем занимается ваша мама, есть ли у вас брат или сестра, в каком районе вы живете?

– Мы живем рядом с площадью Ленина. Мама сначала тоже училась на юридическом факультете, но потом перешла на педагогический – ее дядя был там ректором. Сейчас она руководит объединением из нескольких детских садов. У меня есть брат, ему пятнадцать лет, но он уже стал чемпионом страны среди юниоров во втором среднем весе.

Краем глаза я заметил, что Мари внимательно слушает мой рассказ.

– Кстати, Давид, а вы в курсе, в каком состоянии молодой человек, которого вы и ваши друзья так сильно наказали вчера? – спросил мсье Азат. – Между прочим, я только теперь узнал от Мари, что он уже долгое время преследовал ее и не давал нормально жить. Как-то дочка об этом особо не рассказывала. Мы думали: обычное дело, парень просто неинтеллигентный, потому так назойливо и даже, возможно, грубо выражает свои чувства.

– В Мари невозможно не влюбиться, – вмешалась Аида. – Она такая красивая, что ни один мужчина не устоит. Но она очень гордая и хорошо знает себе цену.

– И все-таки, Давид, – продолжал мсье Азат, – если с этим парнем, как его…

– Жоко, – подсказал я.

– Да… если с ним случится беда и он, не дай Бог, умрет, вас же накажут. Вы думали об этом?

– Разумеется, думал. Но он мерзавец. Мари, должно быть, не рассказала, как он терроризировал ее, угрожая пистолетом и ножом.

– Что ты говоришь?! Вот подонок! – возмущались Аида и Варужан.

– Вот это новости, – удивился мсье Азат. – Дочь, почему ты об этом не говорила?

– Папа, он угрожал, что убьет тебя, если ты вмешаешься, и я решила как-нибудь самостоятельно уладить ситуацию…

– Но это же опасно! А если он выйдет из больницы и совершит что-то непоправимое? Тем более у него пистолет.

– Во-первых, – пояснил я, – он раньше чем через полгода из больницы не выйдет, во-вторых, собака боится бьющей руки, и, наконец, пистолет – у меня.

– Как это у вас, Давид? – подняла брови мадам Сильвия. – Пистолет сейчас у вас? А почему?

– Ну, разумеется, чтобы защитить Мари, потому что такую девушку в нашем городе без пистолета защитить невозможно.

– Это он дурачится, – покраснела Мари.

– А если всерьез, – продолжал я, – то пистолет в штабе, мы составили протокол о его изъятии. Если с этой мразью что-нибудь случится и встанет вопрос о нашей ответственности, мы предъявим пистолет как вещественное доказательство и отметим, что по-другому было невозможно изъять его из рук бандита. Если же он выйдет из больницы и будет вести себя тише воды ниже травы, мы пистолет сдадим в милицию, как будто нашли его на улице. Думаю, что этот жестокий урок пойдет Жоко на пользу и он больше не осмелится так обращаться с людьми – не только с Мари, но и с другими. Честно говоря, мне кажется, что так наказать да еще и посадить – было бы чересчур. Ему еще долго придется лечиться, не исключаю, что он останется инвалидом на всю жизнь.

– В самом деле, Давид, – задумчиво произнес Азат, – у вас большие задатки для того, чтобы стать хорошим прокурором или гэбэшником. Но какая жестокость сидит в советском человеке по отношению к другому! Видите ли, – продолжал он, – я – модельер, портной, приехал на родину, чтобы открыть свое дело, поставить его на рельсы и вернуться обратно. Но попал в западню. Какие тяжелые дни мы видели! Слава Богу, выжили, обустроились, посмотрим, что будет дальше. Но ваша психология – а вы юноша из интеллигентной семьи! – мне непонятна. Фактически то, что вы делали, это самосуд, суд Линча. А где же милиция, прокуратура, КГБ? Ведь полстраны их сотрудников! Неужели нельзя было все это решить законным путем? А если кто-то более сильный поступит так по отношению к вам или вашим близким?

– Мсье Азат, теоретически вы правы, но реально этот механизм – милиция, прокуратура – занят другими делами. Поэтому и созданы дружины для борьбы с уличным хулиганством. Когда они перестанут быть необходимы, то сами собой исчезнут.