Читать книгу - "Махавира - Александр Поехавший"

И этот час, когда я в тот же день немедленного отъезда шагал пешком по памяти к Лидии Викторовне. Что-то проталкивало меня идти пошустрее. И не зря, когда я проходил между мечетью и парком меня нагнал Фёдор. Я не останавливался и продолжал уверенно идти. Он вровень так же стремительно, жаждал что-то сделать, но сдерживался. Я не отзывался на его вопросы и он переключился на рукопашную: дёргал за рукав куртки, грубо прижимал к себе. Что-то мешало ему меня серьёзно ударить или хотя бы пнуть. Он в бессознательном трусил меня пристыдить или унизить. Федя представлял собой практически чистое животное сознание — оно закончено окончательно в отличие от человеческого. Он дразнил меня Сосо под конец позорной атаки, затем замедлялся, замедлялся и так окончательно остановился где-то, я не оборачивался.

Я никогда не реагировал. Этот Фёдор, как гнойник прорвался, показал всю свою труху нутра и ему стало легче дышать, ну и слава Махавире. Хата располагалась на первом этаже рядом с пересечением старо-вокзальной и старазабугорской. Раздолбанный падик с домофоном. Архат Ерёма просопел носом, как приветствие. Я закрыл за собой комнату и развалился на койке, как тихо, как спокойно, как чисто внутри и снаружи. Везде вытерто, всё чистенько. Я заварил лапшичку на кухне. Восемнадцать часов Ерёма лежал перед телевизором в своей третьей комнате. Пара минут на поесть и он выходил на улицу, прогуливался до ближайшего дома и обратно.

Ночью я познал невероятный страх при встрече с тараканами, квартира кишмя кишела тараканами. Меня уже продолжали преследовать паразиты не в заднице, так по углам и под кроватью. Я просто не выносил этих созданий с детства, они жили в Саратовской. Я настолько их не выдерживал, что даже было не под силам их давить. Всё потому, что бабка принципиально отказывалась морить их из-за кошечек, которые ссали ей прямо не телек, пока она торчала в нём. Она быстро шугала их и продолжала таращить глаза в кинескоп. У неё было драгоценное кабельное тв, где много-много каналов. Поэтому какой смысл убивать тараканов, если они всё равно никогда не исчезнут. От этого понимания обязательно становилось очень грустно внутри и я наблюдал это. Сиамская кошка была вечно гулящей, и она мяукала-орала мне под дверную щель. Если им удавалось проникнуть они ссали мне на стол, за которым я жрал быстрорастворимую лапшу и смотрел мини ч/б телек. Слава Махавире антенной ловило стс, а не мерзопакостные первый канал и ртр. В восемь вечера сразу после дома 2 каждый день комедия. Я редко смеялся, вместо этого я почти всегда улыбался.

В первый день в новом жилье я лежал на раздроченой скрипящей постели и думал об Альбине, ой, Ульяне, я неважно запоминал имена в отличие от лиц, которые отпечатывались навсегда. Мне не хотелось при той встрече ни трогать её, ни тем более целовать в губы в самом конце прогулки согласно всем жанровым канонам. Она была какой-то чересчур приземлённой, окоченевшей. Всю жизнь зубрила предметы ради медали, чтобы поступить в аэрокос на бюджет, чтобы там снова зубрить ради красного диплома. Она тоже жила с бабулькой. Но мне ещё рано было думать о девушках, ибо я был ещё несовершеннолетним и никогда не видел заживо голых девушек. Может если бы Ульяна предстала в ночной сорочке или в чём-нибудь ещё таком невесомом и легкосбрасываемом, может тогда, что-то во мне зашевелилось. А в холодищу, в тяжёлых одеждах… Уж лучше дома остаться.

Я решил, что если она не звонит первой, всегда я это делал, то это значит, что я ей никак не выгоден. Ну и ладно, у неё почти нет груди, джинсики — классика: не разобрать в каком состоянии задница. Неуверенная, подваленная ботаничка. Таких сразу видать — вместе под одеяло только после росписи. Не для таких нищих, да ещё и больных телом и душой её астра цвела. Для таких не имеет особого значения: интересный ли парень, приятный. Главное, чтобы при деньгах и не совсем уж престарелый. Мама пиликала её каждый день, чтобы лезла из кожи вон, упорно училась, чтобы добилась чего-то в жизни и самое главное, чтобы девственность сэкономила. Любой мужик будет на седьмом небе от счастья, если раскопает такую, как Ульяна. Такая скромница, такая умница, ей судьбу успешно строить, а не обращать внимания на всяких там. Без её помощи я бы не смог так легко отделаться от тех отвратительных мёртвых людей, что тщетно пытались присосаться к моему сердцу. Оно билось так же размеренно и спокойно, как всегда. Им не удалось опустошить его ни на частицу.

Подкрадывалась первая сессия. Эти два оставленных в забытом вчера недоумка ещё устраивали со мной так называемые серьёзные разговоры. Многократно пытались выведать у меня действительную суть моего от них бегства, хотя ответы уже были в них самих, но они были слепыми и глухими, а это навсегда.

В электричке через блютуз я познакомился с девушкой из Сызрани. Как-то очутился у неё дома, там были её давние знакомые: парни и девочки. Это было уже в Самаре холодной зимой. Все хотели музыку, а колонки не работали. Я пошывырялся с проводами и звук появился. Эта девушка, моя знакомая Света была из небедной семьи, если могла позволить себе снимать такую шикарную однушку в добротном районе недалеко от старого города.

Все её знакомые покинули помещение. Я остался со Светой наедине. И она начала россказни о жизни в Сызрани откуда она была, про родителей и про всякое там. Если бы я был здоров я бы предложил ей заняться любовью, но вместо этого я начал осуждать её за то, что она переспала со своим первым и единственным парнем. Я смотрел на их совместное фото, что она хранит. Я упрекал её, потому что сам хотел быть на его месте. У меня протекала инкарнация света лампочек и дереализация происходящего. Я свидетельствовал и это. Я произносил ей весь этот дикий бред и одновременно глубоко сожалел, что после такого мы уже никогда не займёмся любовью. Эта была ярчайшая самопроизвольная внутренняя речь, слова из ничего. У меня не было похоти заниматься с ней любовью. Я вышел из квартиры и ушёл домой пешедралом.

На одной из лекций, которые вела наша декан факультета в перерыве я ненароком втесался в беседу. Преподаватель говорила любому студенту кем он будет. И я под конец тоже спросил её, а кем буду я, а она ответила, что