Читать книгу - "Трактир «Ямайка». Моя кузина Рейчел. Козел отпущения - Дафна дю Морье"

предка в окружении фигур рыдающих сыновей и дочерей, и я подумал, сколько Эшли рассеяно по нашей округе — одни лежат здесь, другие — в моем собственном приходе, — как они любили, страдали, как обрели последний приют.

В церкви стояла тишина, и мы инстинктивно заговорили шепотом.

— Я давно переживаю из-за тебя, — сказала Луиза, — с Рождества и даже раньше. Но я не могла сказать тебе этого. Ты бы не стал слушать.

— Напрасно, — ответил я, — до вчерашнего вечера все шло очень хорошо. Я сам виноват, что сказал лишнее.

— Ты бы и не сказал, — возразила она, — если бы не верил, что это правда. Она притворялась с самого начала, и сперва, до ее приезда, ты был к этому готов.

— Она не притворялась, — сказал я, — до последних часов. Если я ошибся, то мне некого винить, кроме самого себя.

Внезапный ливень с шумом обрушился на южные окна церкви, и в боковом приделе с высокими колоннами стало еще темнее.

— Зачем она приехала сюда в сентябре? — спросила Луиза. — Зачем проделала весь этот путь? Чтобы разыскать тебя? Она приехала в Англию, в Корнуолл, с определенной целью. И добилась своего.

Я повернулся и взглянул на Луизу. Ее серые глаза смотрели открыто и прямо.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Теперь у нее есть деньги, — сказала Луиза. — Ради этого она и отправилась в путешествие.

Когда я учился в пятом классе в Харроу, мой классный наставник однажды сказал нам, что истина — это нечто неуловимое, невидимое; иногда, сталкиваясь с ней, мы не узнаем ее, и обрести и постичь ее дано только старикам на пороге смерти либо очень чистым душой и очень молодым.

— Ты ошибаешься, — сказал я. — Ты ничего о ней не знаешь. Она женщина импульсивная, эмоциональная, ее настроения непредсказуемы и странны, но, видит Бог, не в ее натуре быть иной. Порыв заставил ее покинуть Флоренцию. Чувство привело ее сюда. Она осталась, потому что была счастлива и потому что имела право остаться.

Луиза с состраданием посмотрела на меня и положила руку мне на колено.

— Если бы ты не был так уязвим, — сказала она, — миссис Эшли не осталась бы. Она посетила бы моего отца, заключила бы с ним сделку и уехала. Ты с самого начала неправильно истолковал ее побуждения.

Я бы скорее смирился, подумал я, вставая, если бы Луиза ударила Рейчел, плюнула ей в лицо, вцепилась в волосы или в платье. В этом было бы что-то примитивное, животное. Борьба шла бы на равных. Но сейчас, в тишине церкви, слова ее звучали почти кощунственно, как клевета.

— Я не могу сидеть здесь и слушать твои слова, — сказал я. — Я хотел найти у тебя утешение и сочувствие. Если в тебе нет ни того ни другого, оставим этот разговор.

Она тоже встала и взяла меня за руку.

— Неужели ты не видишь, что я стараюсь помочь тебе? — взмолилась она. — Но это бесполезно: ты слеп и глух ко всему. Если строить планы на несколько месяцев вперед не в характере миссис Эшли, почему она всю зиму посылала деньги за границу — из недели в неделю, из месяца в месяц?

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

— Такие вещи нельзя скрыть, — ответила она. — Отец на правах твоего опекуна обо всем узнал от мистера Куча.

— Ну и что из того? — сказал я. — У нее были долги во Флоренции, я всегда знал о них. Кредиторы требовали уплаты.

— Из страны в страну? — спросила Луиза. — Разве такое возможно? Не думаю. Не вероятнее ли, что миссис Эшли надеялась сколотить определенную сумму к своему возвращению и провела здесь зиму лишь потому, что знала, что ты вступишь во владение деньгами и имением в тот день, когда тебе исполнится двадцать пять лет? Отец уже не будет твоим опекуном, и она сможет выманить у тебя все, что захочет. Но этого не понадобилось. Ты подарил ей все, что имел.

Мне не верилось, что у девушки, которую я знал, которой доверял, такой дьявольский ум и, самое ужасное, что своей логикой и простым здравым смыслом она способна изничтожить такую же женщину, как она сама.

— Ты сама до этого додумалась или говоришь с голоса своего отца-законника? — спросил я.

— Отец здесь ни при чем, — сказала она, — тебе известна его скрытность. Он почти ничего не рассказывает мне. У меня есть собственное мнение.

— С первой вашей встречи ты настроила себя против нее, — сказал я. — В воскресенье, в церкви, разве не так? За обедом ты не произнесла ни слова и сидела с надутым видом. Ты сразу невзлюбила ее.

— А ты? — спросила Луиза. — Помнишь, что ты сказал о ней перед самым ее приездом? Не могу забыть твоей враждебности по отношению к ней. И не беспричинной.

Рядом с клиросом со скрипом отворилась боковая дверь, и в нее проскользнула маленькая, похожая на мышь, Элис Табб с метлой в руке. Она украдкой взглянула на нас и скрылась за кафедрой, но уединение было нарушено.

— Бесполезно, Луиза, — сказал я, — ты не можешь мне помочь.

Луиза посмотрела на меня и выпустила мою руку.

— Значит, ты так сильно любишь ее? — спросила она.

Я отвернулся. Она была девушка, и младше меня, она не могла понять. И никто не мог бы, кроме Эмброза, который был мертв.

— Что ждет вас обоих в будущем? — спросила Луиза.

Мы шли по проходу между скамьями, и шаги наши глухо отдавались под сводами церкви. Слабый луч солнца на мгновение осветил нимб над головой святого Петра и тут же погас.

— Я попросил ее выйти за меня замуж, — сказал я. — Просил раз, второй. Я буду просить еще и еще. Вот мое будущее, если оно тебя интересует.

Я открыл дверь, и мы вышли на паперть. На дереве у церковной ограды, не обращая внимания на дождь, пел дрозд, и проходивший мимо мальчишка — подручный мясника, — с подносом на плече и фартуком на голове, подсвистывал ему за компанию.

— Когда ты просил ее об этом последний раз? — спросила Луиза.

Я вновь почти физически ощутил знакомую теплоту, увидел зажженные свечи, услышал дорогой мне смех. И никого рядом, только я и Рейчел. Будто в насмешку над полночью церковные часы били полдень.

— Утром, в мой день рождения, — сказал я Луизе.

Она дождалась последнего удара колокола, громко прозвучавшего над нашими головами.

— Что она тебе сказала?

— Между нами вышло недоразумение, — ответил я. — Я думал, она имеет в виду «да», тогда как она имела в виду «нет».

— К этому времени