Читать книгу - "Жажда жить - Джон О'Хара"

— Только ничего не предпринимай до тех пор, как он не позвонит.

— Ладно, но мой девиз — готовность. Как у бойскаутов. Будь готов. Так и я. Хочешь, никуда сегодня не пойду? На случай если мистеру Бэннону придет в голову удостоить нас своим визитом.

— Пристрелю, как собаку, — улыбнулась Грейс.

Брок не подхватил шутки.

— Где мой револьвер, знаешь?

— Да ни за что в жизни он здесь не появится.

— Тридцать второго калибра вот здесь, в ящике стола, а сорок пятый наверху, в спальне, в стенном шкафу висит. Показать, как им пользоваться?

— Сидни учил.

— Хорошо. Оба заряжены, предохранитель есть только на сорок пятом, на тридцать втором нет.

— А у меня еще есть маленький двадцать пятый, так что защищена я надежно. Оружия в доме более чем достаточно, — заключила Грейс.

— Для этого сукина сына я бы порекомендовал сорок пятый, — серьезно сказал Брок. — Ладно, пошел, вернусь не поздно. Покойной ночи, Грейс. — Он поцеловал ее в щеку.

— Покойной ночи.

В тот вечер и всю последующую неделю Роджер Бэннон больше не звонил. Во вторник Грейс пошла к Бординерам — была их очередь проводить заседание бридж-клуба; в четверг она устроила первый из задуманных Броком домашних ужинов (прошел он, на его вкус, отменно, и Брок заявил сестре, что свой подарок она уже отработала); в пятницу обедала в гостинице, и в тот же день накануне у нее состоялся разговор с Анной.

Несмотря на матросскую курточку — школьную форму, — в фигуре девушки выделялся прежде всего не живот, а грудь. Она все больше округлялась, а короткая плиссированная юбка, прикрывающая ноги, придавала ей, от плеч и ниже, вид зрелой женщины на каком-нибудь шикарном приеме или актрисы варьете. Грейс сидела в библиотеке и просматривала счета. Анна вернулась из школы, бросила учебники на стул, поцеловала мать в щеку и прислонилась к стене.

— Чем занята, мама?

— Да вот, счета оплачиваю.

Наступило молчание. Девушка насвистывала что-то неопределенное. Грейс подняла голову и улыбнулась:

— Ты напоминаешь мне отца.

— Серьезно? Все говорят, я на тебя похожа.

— Я не о внешности, — пояснила Грейс. — Свистишь так же, как он.

— Совершенно неосознанно. Даже не заметила, что засвистела, — удивилась Анна.

— Ну так и продолжай. Мне нравится. Папа тоже так свистел, когда работал. То есть я имею в виду, когда руками что-то делал. Серебро чистил, ботинки.

— Славный он был у нас, — вздохнула Анна.

— Это уж точно, еще какой славный, — подхватила Грейс. — Я рада, что ты его помнишь, его и Билли.

— И всегда буду помнить. Разве забудешь такое трагическое испытание?

— Что?

— Это ведь было трагическое испытание, все так говорят, — повторила девушка.

— Да, конечно, но это слишком взрослое выражение для девочки твоих лет. В четырнадцать лет не надо считать себя, как ты выражаешься, жертвой трагического испытания.

— Что ж поделаешь, раз так произошло.

— Конечно, не спорю, просто я не хочу, чтобы ты видела в себе Анну Тейт, девушку, прошедшую через трагическое испытание. Это звучит слишком… театрально, как на сцене. Иначе говоря, искусственно. Лучшие люди — люди естественные. Будь естественной сама с собой, и другие это заметят и станут твоими друзьями. То есть те, которых бы ты хотела считать друзьями. Остальные не в счет.

— Ну да. Да, кстати…

— Да, кстати. Извини, что не даю тебе слова сказать, но чтобы не забыть. Мне не нравится твоя прическа.

— А что в ней плохого?

— Она тебе не по возрасту, — пояснила Грейс, — слишком строгая. У тебя чудесные волосы и голова вылеплена прекрасно, зачем же этот пробор посредине и к чему такая гладкая прическа? Что-то не заметила, чтобы у других девочек так же было.

— Некоторые носят, — возразила Анна.

— Разве что совсем с недавнего времени, после Рождества.

— Так и я только с Рождества.

— Но почему? Кого-нибудь в кино увидела с такой прической?

— Нет. Это мисс Такерман. Она начала так причесываться как раз перед каникулами.

— Мисс Такерман, учительница? Ну и прекрасно, если ей так нравится, только ведь ей-то побольше четырнадцати. К тому же тебе не кажется, что ей будет неприятно войти в класс и увидеть, что куча глупых девчонок причесывается в точности, как она?

— Ничего подобного! Во всяком случае, я ее никак не смущаю.

— Она что, сама тебе сказала?

— Нет, просто знаю, ведь я ее любимая ученица. Но вообще-то фактически сказала.

— Ну что ж, хорошо, — согласилась Грейс. — А что еще она тебе фактически сказала?

— Что мне надо поступить в пансионат и уехать из Форт-Пенна. Если всю жизнь здесь жить, заживо сгниешь, говорит.

— А я-то думала, она всего лишь учит вас английскому.

— Верно, но еще она моя наставница. Начиная с сентября у нас у всех есть наставники. Да ты ведь сама знаешь.

— Знаю, но думала, что наставничество касается только школьных занятий. Кстати, она не говорила, в какой пансионат тебя отправлять?

— Не в Фармингтон, не в Вестовер, не в Шипли, не в Фокс-крофт, не к Святому Тимофею, не в Розмари — словом, не в такие заведения.

— Так, против чего она выступает, относительно ясно. А вот что ей нравится? Сама-то где училась?

— В Чикаго.

— Боюсь, в твоем случае Чикаго исключается.

— Но Филадельфия нет. У нас ведь там родня.

— И все родственники посылали детей учиться в школы вроде Шипли или Мисс Ирвин.

— Но вовсе не обязательно поступать туда же. Я могла бы жить у кого-нибудь из них, а ходить…

— И это тоже исключено. Скажи мне, однако, почему мисс Такерман считает, что тебе надо уехать из Форт-Пенна?

— Потому что здесь я закисну.

— Как это?

— Ну, она говорит, что стану большой лягушкой в маленьком пруду.

— Маленьком и застойном, — поддакнула Грейс. — А больше ничего она не сказала?

— Сказала.

— И что именно?

— Что мне надо найти себе работу.

— Работу? А мне-то казалось, судя по всему, что она говорит, мисс Такерман против детского труда.

— Да не сейчас, а когда вырасту. Когда мне исполнится восемнадцать или девятнадцать лет.

— Ну да, поступишь на работу и отнимешь место у девушки, которой действительно нужны деньги, — покачала головой Грейс.

— Нет, она говорит, девушки могут заниматься не только ручным трудом. Можно, например, заниматься тем, для чего по идее создана Молодежная лига, только действительно заниматься.