Читать книгу - "Вьетнамская жар-птица - Юлия Монакова"

Кормёжка по утрам не баловала разнообразием: какая-нибудь каша, хлеб с маслом, кусочек сыра, колечко копчёной колбасы и варёное яйцо. Реже – омлет, приготовленный в духовой печи, или творожная запеканка с изюмом. Детям подавали какао, взрослые же могли угоститься кофе с молоком. У отца с Верочкой после всех активных утренних упражнений аппетит был отменный, и они съедали свои порции до последней крошки. Мачеха же едва притрагивалась к еде, и Дина – маленькая материнская копия – брезгливо размазывала кашу по тарелке и жевала один лишь сыр.

Затем отец с Верочкой снова были предоставлены сами себе – наступало время лечебно-оздоровительных процедур. Снежная королева и Дина расходились по своим кабинетам, а Громов с дочкой бежали на море. Нужно было успеть выкупаться до обеда – пока ещё пляж не был запружен курортниками. Те обычно приходили на берег в самое неблагоприятное время, в полуденный зной, и жарились под злым солнцем, нещадно обгорая и облезая при этом. У самого входа на пляж возвышалась большая табличка с полушутливым-полусерьёзным объявлением: «КТО УТОНЕТ – БОЛЬШЕ КУПАТЬСЯ В МОРЕ НЕ БУДЕТ!», а на каждой местной урне было написано предупреждение: «ЗА МУСОР МИМО – ПРОКЛЯНУ!»

В первом часу дня Вера с папой уходили с пляжа и направлялись в местную библиотеку – за новой книжкой. Оба были заядлыми книжными червями и читали запоем. Вера с удовольствием взялась за «Приключения Незнайки и его друзей», а к концу смены осилила и «Незнайку в Солнечном городе», и даже «Незнайку на Луне» – правда, в последней книге она далеко не всё поняла.

Далее наступало время обеда. Кормили супом на первое, какими-нибудь котлетами, жареной рыбой или гуляшом на второе, а также витаминным салатом из свежих овощей. На третье был компот из сухофруктов, реже – из свежих яблок. «Это на юге-то», – брезгливо кривила губы мачеха, вытряхивая из стакана разваренный сморщенный чернослив. Как и за завтраком, она почти ничего не ела, кроме нескольких ложек салата и небольшого количества мяса. Правда, на этот раз Дину заставляли хотя бы доесть суп – Снежная королева могла себе позволить сидеть на постоянных диетах, но у дочери всё-таки был растущий организм, которому требовалось нормальное питание.

После обеда весь санаторий погружался в анабиоз. Кто-то спал, кто-то просто валялся с книгой или газетой на кровати – во всяком случае, желающих гулять по жаре не находилось. Даже на тенистых дорожках парка было тихо и пустынно, а на пляже оставались лишь отъявленные камикадзе, и те под зонтиками.

Снежная королева с Диной устраивали себе полноценный тихий час. Девочка спала, а мать просто возлежала на кровати с какой-нибудь омолаживающей маской на лице или полировала пилочкой ногти. Ни за какие коврижки она не согласилась бы выйти в это время суток под палящее солнце – это было губительно для кожи и вызывало ранние морщины и старение. Но отцу с Верой не сиделось на месте: они устремлялись в город, тем более что правилами санатория это не было запрещено.

Громов уже бывал прежде в Одессе и теперь с удовольствием устраивал для младшей дочери увлекательные экскурсии. Вера пришла в восторг от ментальности этого города. Ей казалось, что все люди здесь – удивительно приветливые, радушные и какие-то родные. Слушая певучий и искромётно-юморной одесский говорок, она постоянно вспоминала бывшую соседку по коммуналке – Таньку.

Наиболее колоритным Вере предсказуемо показался знаменитый городской рынок – Привоз. Лучше всего, конечно, было бы ехать туда с утра, но и днём оставалось что посмотреть. Им с отцом не нужна была рыба, но они всё равно с удовольствием прогуливались между рядами, присматривались, приценивались, перебрасывались шуточками с продавцами.

– Свежая у вас камбала? – спрашивал папа.

Жирная, плоская, вкусная даже с виду, сырая камбала поблёскивала чешуёй и как будто подмигивала им слюдяным глазом. Полная продавщица с выпирающими из фартука, как сдобное тесто из кадки, телесами оскорблённо отмахивалась:

– Шо за вопрос?! Только сейчас из моря.

Впрочем, самую свежую рыбу было видно и так, без вопросов – она прыгала и извивалась на прилавках. От богатства ассортимента начинало рябить в глазах: тюлька, сельдь, карпы, сардины, бычки, судак, форель, караси… Вера очень удивлялась названию некоторых видов рыб: к примеру, её ужасно веселила надпись «сардель черноморская», а тюльку здесь именовали и подписывали нежно – «тюлечка». Практически каждая табличка с названием рыбы сопровождалась припиской «Очень вкусная!!!». Проходя между рядами, девочка весело взвизгивала, когда её обдавало пахучими брызгами с обеих сторон.

– Разделочка бесплатная, – радушно предлагали продавцы. – Берите рыбку, товарищи, сильно шикарная рыбка, отвечаю!

Затем переходили к прилавкам с вяленой, сушёной, солёной и копчёной рыбой. Здесь было круче: можно было не просто смотреть, но и бесплатно пробовать товар. Отец с Верой налегали на копчёную скумбрию с золотистой масляной шкуркой.

– Мужчина, – в шутку обижалась какая-нибудь очередная пышная дебелая торговка лет сорока пяти, – шо вы только на мою рибочку смотрите? Взгляните на меня, я – симпатичная, к тому же разведена. Таки вы женаты?

Отец заливисто хохотал и галантно отвечал каким-нибудь витиеватым комплиментом.

В изобилии имелись здесь и креветки, и мидии, и живые оранжево-коричневые раковины с тёмными моллюсками внутри – такие ракушки были у Таньки-одесситки в серванте, и она называла их рапанами.

Один прилавок сменялся другим. Вера чувствовала себя, как в музее: столько всего здесь было интересного! Мясные ряды – парная телятина и свинина, копчёная грудинка, сало… Молочные ряды – творог, огромные влажные головы сыра, сливки, сметана, масло… Овощные ряды – табличка «Не массажировать» на свежих помидорах… Она с огромным удовольствием прислушивалась к диалогам между продавцами и покупателями (многие из них годы спустя ей доводилось читать в Интернете как анекдоты, и если бы Вера не слышала их собственными ушами, то никогда не поверила бы, что все эти шутки – реальны).

– Да что ж у вас яблоки такие страшные?! – возмущалась сухопарая долговязая мадам.

– Женщина, вашу внешность тоже есть куда критиковать, но я таки молчу! – торжествующе выпаливала продавщица.

Впрочем, среди одесского говора Вера и сама чувствовала себя, как рыба в воде. Фразочки неугомонной соседки Таньки волшебным образом всплывали в памяти, и Вера, незаметно для самой себя, начала говорить «нате вам», «таки да», «режик» вместо «ножик», а также фирменное Танькино выражение «шо-то я не пОняла» с ударением на «о». Врождённый музыкальный слух позволял ей правильно интонировать, и отец только покатывался со смеху, когда дочка изображала перед ним коренную одесситку.

К слову, о Таньке: в конце концов, та встретила своего «пристойниго чоловика» и укатила с ним в Израиль. Что интересно: из всех своих бывших соседей она писала письма только старой деве Варваре, с которой прежде безостановочно скандалила. А теперь же каждое своё послание Танька начинала нежными словами: «Душа моя…» В общем, можно сказать, что женская судьба у Таньки удалась: она ещё успела родить супругу сына, а тот, много лет спустя, эмигрировал в Америку и женился на местной даме. Внуков своих энергичная одесситка видела лишь по фотографиям да видеозвонкам. Скайп ей, кстати, очень понравился: «Посмотрите, шо за вещь! – восторженно говорила она. – Вроде бы у нас дома гости, а кормить их не надо».