Читать книгу - "Обменные курсы - Малькольм Брэдбери"

– О'кей. – Человек, словно по волшебству, растворяется в толпе. Надежда поманила и растаяла. Петворт огорченно прислоняется к деревянной колонне и смотрит на часы: за то время, что он здесь, они отщелкали уже час.

Видимо, сел еще один самолет, потому что толпа волнуется и напирает. Петворт стоит расставив ноги, чтобы уберечь багаж.

Внезапно в толпе, на некотором расстоянии, образуется просвет – там стоит дама и вопросительно ему улыбается. Дама не слишком молода, на ней длинное черное пальто с искусственным меховым воротником. Петворт слабо улыбается в ответ; дама поправляет прическу, похожую на большой белокурый парик. Она тоже не похожа на посланца, которого Петворт ждет, но вестники являются в странных обличиях, и это другая страна, с другой идеологией. Он поднимает бровь. Дама, улыбаясь чуть шире, устремляется к нему через толпу и при этом распахивает пальто. На ней черное платье с очень глубоким декольте, из которого вываливается пышный бюст. Петворт смотрит ошалело; дама, протискиваясь через толпу, вытягивает губы трубочкой, изображая поцелуй. Петворт уже заподозрил, что это искушение иного рода: проституток в крупных гостиницах и ночных клубах следует избегать любой ценой. Дама подходит и повисает у него на локте: она сильно надушена.

– Чака, чака? – говорит дама.

– Простите, это ошибка, – отвечает Петворт, пытаясь вырвать руку. – Я думал, вы…

– Чука, чака, на? – спрашивает дама. – За долер, очень Дешево?

– На, на, – твердо отвечает Петворт. Не за таким обменом он сюда летел.

– Ах, – издает дама «немое а». – Большая приятность.

– Не сомневаюсь, – отвечает Петворт, высвободив наконец руку, – но я официальный гость.

Дама пропадает в толпе.

Петворт, измученный всеми этими искушениями, снова прислоняется к колонне. Он устал от ложных вестников, ему нужен истинный. Когда он поднимает глаза, то видит, что вестник, кажется, всё-таки пришел. Перед ним, вежливо улыбаясь, стоит куда более правдоподобный посланец: немолодой мужчина с благородной проседью, интеллигентным лицом, в плаще, накинутом поверх аккуратного костюма с каким-то знаком отличия в петлице.

– Федер, – говорит человек, глядя на Петворта.

– Петворт, – говорит Петворт.

– Пожалуйста, Федер, – просит человек.

– Из Минъстратн культури? – спрашивает Петворт.

– А, Минъстратп культури комитетьиіі? – говорит человек. – Нет, нет. Feder? Plum[8]?

– Не понимаю, – отвечает Петворт.

– Ах. – Человек поднимает палец и начинает писать в воздухе.

– А, вы хотите передать мне записку? – спрашивает Петворт.

– На, на, не записка, – говорит человек, продолжая писать в воздухе.

– Письмо? – предполагает Петворт.

– На, – мотает головой человек.

– Книгу? – говорит Петворт. – Роман, повесть?

– На, на, – ободряюще произносит человек.

– Поэму, пьесу, новеллу? – говорит Петворт.

– Как вы писать? – спрашивает человек. – Fьr Schriften?[9]

– Карандаш, кисточка, – говорит Петворт.

– На, stylo[10], – поправляет человек.

– Что, ручка? – спрашивает Петворт.

– Та, та, – обрадованно кивает человек.

– Ручка. Пожалуйста, ручка.

– Ja, ja. – Петворт, в восторге от ученого контакта, лезет в карман и достает серебряную паркеровскую ручку, верную спутницу в путешествиях, соавторшу почти всех его лекций.

– А, та. – Человек с благодарностью принимает ручку. – Английский очень трудно. Я не совсем говорить. Слибоб. На ваш язык, сенк ю.

Он улыбается, кланяется и устремляется в толпу вместе с серебряной ручкой. Мгновение Петворт пребывает в эйфории от ученого контакта, потом с криком: «Эй, ручку отдайте!» – бросает вслед за плащом, который довольно резво исчезает за стойкой с надписью «КОСМОПЛОТ».

Очевидно, сел еще самолет: новый поток пассажиров (мужчины в галстуках, старухи, целый оркестр с инструментами в футлярах) хлынул из двери с надписью «НОЙ ВА» наперерез Петворту. Он спотыкается о контрабас, падает через баритоны. Когда он добирается до стойки с надписью «КОСМОПЛОТ», мужчины в плаще уже нигде не видно. Стойка украшена плакатами: танцующие крестьяне (женщины в штанах, мужчины в юбках), рыночная площадь перед высокой башней с часами, замки на высоких утесах в каком-то сказочном трансильванском краю, откуда, как уверяют, берут начало все повести. Девушка в синей форме по-прежнему пишет; когда Петворт подходит, она смотрит на него с подозрением.

– Вы не видели, тут не проходил мужчина в наброшенном на плечи плаще? – запыхавшись, спрашивает Петворт.

– Мужчина? Вам нужен мужчина? – говорит девушка.

– Он взял мою ручку, – объясняет Петворт.

– Да? – Девушка снова утыкается глазами в ведомость. – Вы говорите, что мужчина взял вашу ручку? Надеюсь, вы не собираетесь попросить мою? У меня только одна, и она казенная.

– Нет, – говорит Петворт. – Мне не нужна ваша ручка. Я хочу разыскать этого человека и забрать свою.

– А, – произносит девушка. – Вы говорите, что этот мужчина украл вашу ручку?

– Он ее унес, – говорит Петворт.

– Ну, это не мое дело, – отвечает девушка. – Я не милиционер. Если хотите, подойдите к милиционеру и составьте документ.

Девушка указывает – своей ручкой, не его ручкой – чуть дальше, туда, где стоят, разговаривая, синий милиционер с «Калашниковым» за спиной и молодая особа в сером пальто с сумкой через плечо.

– Ясно, – говорит Петворт.

– Конечно, если вы это сделаете, то проведете в отделении много часов и вам будут задавать очень много вопросов, – продолжает девушка. – Может, ручка того не стоит.

– Это был «Паркер», – объясняет Петворт.

– И вообще, сомневаюсь, что мужчина украл вашу ручку, – говорит девушка, не переставая писать. – В нашей стране такие преступления запрещены. Может быть, он хочет думать, что вы ее подарили. Если милиционеры его спросят, он ответит, что вы хотели поменять ее на что-нибудь незаконное, например, на доллар. Обычно в таких случаях самое лучшее – купить новую ручку. Вы можете купить ее вон в том киоске, видите, где написано «Литті». Там вам могут продать ручку. А сейчас вы видите, как я занята. Я должна заполнить свою ведомость своей ручкой.

Петворту приходит в голову неожиданная мысль.

– А вас не просили что-нибудь мне передать? Моя фамилия Петворт. Я – официальный гость, и меня не встретили.