Читать книгу - "Вверху над миром - Пол Боулз"

Лючита никогда не флиртовала и не устраивала эротических раздеваний: она держала его на расстоянии вытянутой руки, пока они не оказывались рядом в постели. Взаимную нежность она воспринимала лишь как побочный продукт секса. Иногда он пытался пристально смотреть на нее через стол или с другого конца комнаты; она делала вид, будто не замечает, но, в конце концов, всегда как-нибудь эмоционально откликалась, и он чувствовал, что хотя бы отчасти навязал свою волю. Однако она четко дала понять, что считает подобную тактику нечестной — посягательством на ее частную жизнь. И все же, когда наступал момент, она была неимоверно беззаботной и страстной. Дарила ничем не омраченное счастье. Поэтому он постоянно взвешивал все «за» и «против». В том, чтобы обеспечить ее возвращение в Париж, похоже, не было ничего страшного: она столкнется там с той степенью нищеты, которой еще не знала. Вскоре она потребует кратких каникул вместе с ним. Тогда-то он и решит, хочет или нет на самом деле снова быть с ней — компенсируется ли отсутствие интимной близости в его повседневной жизни ее необычайно высокими показателями в постели.

В календаре Гроува не было, как правило, ни праздников, ни будней. Связывая воедино различные возможности, которые составляли и сохраняли его нынешний образ жизни, он всегда мечтал о незаполненном распорядке, позволявшем наслаждаться максимальной свободой и принимать внезапные решения. Он хотел, чтобы основная схема каждого дня как можно больше напоминала схему предыдущего. Друзья и прислуга никаких трудностей не представляли, однако отец и Лючита по неведению изредка нарушали плавное осуществление его личной схемы. Этого следовало ожидать: один обеспечивал его деньгами, а другая — удовольствиями. Но как неизменное положение это было неприемлемо. Для моральной поддержки он уговорил Торни бросить Канаду и переселиться в столицу. Торни был неудачником, но это тянулось еще со студенческих лет, и поскольку он был смышлен, обладал интуицией и тонко чувствовал все грани личности Гроува (хотя им и нелегко было манипулировать), Гроув, естественно, решил иметь его под рукой. Он хотел, чтобы Торни находился рядом — на заднем плане, но где-то поблизости. Всякий раз, когда сеньор Сото угрожал снять с довольствия или когда борьба с Лючитой становилась чересчур острой и требовалась передышка, Гроув хватал Торни, и они вместе куда-нибудь уезжали. Поскольку ежемесячного дохода Торни едва хватало на оплату дешевого жилья и простой еды, которой он там питался, он всегда с готовностью принимал приглашение: чем запутаннее была поездка и чем больше времени она отнимала, тем больше у него оставалось денег, когда он возвращался и ждал прибытия из дому нового чека. Хотя сеньор Сото и Лючита редко друг с другом соглашались, оба на дух не выносили Торни, причем по одинаковым причинам.

— Неужели ты не понимаешь, что он тобою пользуется? — спрашивал старый сеньор Сото.

Ему казалось, что Торни оказывает на Гроува дурное влияние.

И Лючита:

— Ох уж этот бродяга! Думает, что здесь отель. А ты потакаешь ему.

Нынешний план возник неожиданно и не был прямым следствием домашних неурядиц. Идея пришла ему в голову всего недели три назад. На ранчо в Сан-Фелипе велись работы. Он скажет Лючите, что едет туда, а сам улизнет с Торни на пару дней в Пуэрто-Фароль.

Поездка пройдет успешно, только если он будет абсолютно спокоен. Он научился достигать такой уравновешенности. Это было довольно легко: с помощью эмпирического метода самогипноза он заставлял себя поверить, что настоящее уже является прошлым, а то, что якобы сейчас совершается, он уже сделал раньше, так что нынешний поступок — нечто вроде воспроизведения минувшего опыта. Избавившись от непосредственного ощущения собственной среды, Гроув мог оставаться невосприимчивым к ней.

Однако, включая успокаивающий аппарат, он становился неразговорчивым. Торни об этом знал и заметил, что под воздействием своего метода Гроув бывает молчалив и замкнут. Это было незначительным сопутствующим обстоятельством процесса, при котором Гроув обретал определенные свойства сверхчеловека; в такие периоды его непогрешимость не подлежала сомнению. Зная, что хозяин в угнетенном состоянии, Торни готовился к малоприятной поездке.