Читать книгу - "Мария в поисках кита - Виктория Платова"

То есть пойло всегда заказывала ВПЗР. И это было самое дорогое пойло в ресторанном меню. И самый дорогой ресторан — поскольку встречались мы (я, мой парень и ВПЗР) исключительно в дорогих ресторанах. Таков был ее выбор. Такова стратегия.

Примечание: ВПЗР отлично разбирается в напитках (издержки профессии, к ее книгах все герои пьют). ВПЗР отлично разбирается в кухнях (издержки профессии, в ее книгах все герои жрут). Она отлично разбирается в табаке и его производных (издержки профессии, в её книгах все герои курят напропалую). Она знает все марки сигар и трубочного табака, но в жизни предпочитает самые дешевые, вонючие сигареты (так экономнее). Она может убить час на сравнительную характеристику вин, хотя и равнодушна ко всем винам, за исключением водки. Она может долго и пространно рассуждать о вкусовых достоинствах «когтей дракона» — редких моллюсков, объекте рискованного промысла (цена порции — около 150 евро). Но при этом ей совершенно все равно, что у нее в тарелке, — те же пресловутые «когти дракона» или жареная картошка с тушенкой.

Примечание к примечанию: Картошка с тушенкой, безусловно, предпочтительнее. Но понты дороже денег. «Притворись знатоком всего на свете!» — вот девиз ВПЗР. Она — притворщица из притворщиц, обманщица из обманщиц, королева прохиндеев!

Тягаться с королевой прохиндеев не представляется возможным. Во всяком случае, никому из моих парней не удалось ее переиграть. Начинались же ресторанные посиделки благостно, чтобы не сказать — пасторально. ВПЗР умело изображала из себя добрую тетушку, заранее приветствующую выбор своей подопечном. Фраза вечера: «И почему ты так долго скрывала от меня этого милягу?» Еще одна фраза вечера: «Эх, будь я на двадцать лет моложе…» Еще одна фраза вечера: «Он душка». Еще одна фраза вечера: «Как же я рада за вас! Благословляю, дети мои!»

После любой из этих фраз следовал столь любимый ВПЗР цирк дю Солей, дурдом на барбекю и избиение младенцев в одном флаконе. Она начинала:

гнусно флиртовать (в случае идентификации моего ухажера как латентного альфонса);

давить интеллектом (в случае его идентификации как недоумка);

подкалывать с ехидной улыбкой и всячески провоцировать на ответные подколки (в случае, если он ей просто не нравился. А не нравились ВПЗР все без исключения);

А иногда задействовался и весь доступный арсенал.

Всячески опуская моего спутника, ВПЗР не забывала опустить и меня саму. Неявно. Подмешивая в бочку меда зловонную ложку не дегтя даже, а дерьма. Шайзе, мьерды. Часа через полтора подобного артобстрела пространство вокруг нас начинало неуловимо меняться. А потом… Потом в голове у меня как будто переключался какой-то тумблер. И я видела своего парня, как в кривом зеркале: недоумком, альфонсом и просто малосимпатичной личностью. Страшно даже подумать, какой он видел меня!.. Зато ВПЗР торжествовала. И, торжествуя, всегда уходила по-английски: «Воркуйте, голубки, а я отлучусь ненадолго. Пойду, попудрю носик».

Не было случая, чтобы она вернулась обратно.

А мы еще некоторое время сидели в ожидании. Альфонс и корыстолюбивая самка. Недоумок и шлюшонка. Малосимпатичная личность мужского рода и малосимпатичная личность — женского. А потом выкатывались из заведения, заплатив астрономическую сумму за сожранные ВПЗР деликатесы и выпитое коллекционное вино. К слову сказать, две трети моих воздыхателей проверку ресторанным счетом не прошли, заявив, что не собираются отдавать свои кровные за причуды «скверной бабы, пусть она и трижды известная, мать ее, писательница». А три четверти из этих двух третей вообще заявили: «Да пошли вы в пень, обе!»

После чего наши отношения заканчивались сами собой, по обоюдному согласию сторон.

К чести оставшейся одной трети — она все же платила. Шмыгнув носом и дернув кадыком.

Но отношения все равно заканчивались, так как над ними (неизвестно почему) довлела смоделированная ВПЗР кривозеркальная реальность.

Всякий раз я спрашивала у себя: «Что это было?» Всякий раз давала себе слово уничтожить ВПЗР морально. Уволиться, высказав все, что думаю о ней. Смазать по физиономии напоследок. Или попросту плюнуть в нее.

И всякий раз ничего путного из этого не выходило.

Во-первых, потому, что в первые сутки после своей Глобальной Ресторанной Пакости ВПЗР была недостижима. В прямом смысле: ее рабочий кабинет был заперт изнутри, а на дверях висело сразу четыре таблички «DO NOT DUSTIRB!», прихваченные в свое время из самых разных гостиниц. И на все мои крики она спокойно отвечала из-за двери: «Я заканчиваю главу. Поговорим позже, Ти».

«Ну ничего! Все равно выползешь! Хотя бы в сортир! Хотя бы на кухню — утянуть кусок холодного мяса из холодильника! Тогда и получишь сполна, бампером по харе», — утешалась я мстительными мыслями. И устраивалась на кресле против дверей в кабинет. С книжкой модного отечественного автора в руках — из тех вулканических литературных «прыщей», что вскакивают внезапно и с единственной, по мнению ВПЗР, целью: еще больше обезобразить и без того не блещущее красотой лицо современной культуры.

Ничего, кроме злобы, круто замешанной на черной, беспросветной зависти, «прыщи» у ВПЗР не вызывают. Оттого-то она и бесится и впадает в клинч, если кто-нибудь в радиусе пятисот метров раскрывает высокотиражный томик такого вот «прыща». Мудрый Катушкин давно обезопасил себя, перескочив на книжные фолианты и раритеты, датируемые (в худшем случае) началом прошлого века. И он ни разу не был замечен в противоестественной связи с современными и более удачливыми, чем ВПЗР, писателями. Писаками, масскультовым мьерда, конъюнктурным шайзе, главная задача которых — потрафить низменным вкусам толпы, срубить бабла на этом и (апофеоз!) внедриться в зомбоящик, став медийным лицом. У медийного лица есть одно неоспоримое преимущество: его узнают. Все без исключения. Ему делают скидки в стоматологических клиниках и салонах красоты, у него просят автограф в кафе и презентуют бутылку вполне сносного шампанского в ресторанах — «за счет заведения». У него нет проблем с местами на чартер в разгар туристического сезона: сошки, сидящие на билетах, — сплошь почитатели его тв-ва. Медийности сопутствует и масса других вкусностей с зашкаливающим количеством калорий. Так недолго и в весе прибавить, потерять форму и — как следствие — быть изгнанным из зомбоящика. Что периодически и происходит с «прыщами» — к вящей радости ВПЗР. Она даже может посочувствовать низвергнутым кумирам толпы, но пока они на коне — сочувствия от нее не жди!..

Я несколько раз попадалась на чтении имевших резонанс литературных новинок — и попадосы эти заканчивались крупными скандалами. Обвинениями в отсутствии вкуса, мозга и вменяемой шкалы эстетических ценностей. Термин «овца, питающаяся трупятиной» тоже произрос из литературных скандалов. И сколько я ни пыталась втолковать ВПЗР, что овца — животное травоядное, ничего из этого не вышло.

Теперь-то я, наученная горьким опытом, читаю не-вэпэзээровские книжки исключительно за закрытыми на семь замков дверями собственной комнаты. На пленэре, в кофейнях, в поездах и перед бюджетными утренними киносеансами для пенсионеров и школьников. Вдали от ВПЗР, ну ее в пень, тут мои воздыхатели правы. И лишь после Глобальной Ресторанной Пакости позволяю себе попасться ей на глаза с компроматом.