Читать книгу - "Легко! - Ольга Славина"

Безостановочно думать и безжалостно искать точные слова, объясняющие жизнь, чувства, поведение людей, – это было самой большой проблемой в жизни Анны. Проблемой часто разрушительной, рефлексии разъедали гармонию жизни, усложняли отношения с людьми. Однажды она вычитала в книжке по астрологии: «Скорпион может всё и может достичь всего. Единственный враг Скорпиона – это он сам».

Учеба в университете далась легко… В этом был шик – прогуливать весь семестр, а потом посидеть две ночи над книгами, прийти с кругами под глазами на экзамен, получить очередное «отлично», небрежно выскользнуть из аудитории и, особо не втягиваясь в разговоры с сокурсниками, просто сказав: «Пока», отвалить. Любви сокурсников это Анне, конечно, не прибавляло, но ей об этом не хотелось думать.

Она культивировала свой интеллект в аспирантуре и ушла опять далеко, в чтение не только по специальности, но и трудов по философии, семантике. При обсуждении ее книги профессор сказал:

– Тут имеются небрежности, натяжки фактов, это, конечно, плохо. Но у автора есть искра божья. Этот мощный полет мысли имеет объясняющий потенциал сильнее, чем факты и статистические тренды.

Утолив интеллектуальный голод, Анна поняла, что интеллект не прокормит, и через мужа начала писать халтуру в пропагандистские журналы, на радио и вообще всюду, где брали. Им нужно было растить Бориса, и ей хотелось дать сыну уж точно не меньше того, что она сама получила от родителей. Анна спала по четыре часа, колотила по клавишам про происки империализма, моталась с Борисом в бассейн, на английский и французский. Успевала заехать на радио и записать очередной антиимпериалистический пасквиль для эфира.

По вечерам они с Филиппом «строили» Бориса, который врал, что забыл дневник в школе. Потом Филипп мыл посуду, а Анна стирала, после оба садились дальше колотить по клавишам пишущих машинок. Обычная жизнь средней советской семьи интеллигентов.

Филипп обожал ее. Сам достаточно незаурядный журналист, он видел себя только на втором плане, как подиум для жены. Его друзья ходили у Анны в поклонниках – то таскали ее в ресторан, то привозили подарки из-за границы. Филипп не возражал. И странное дело – при всей своей склонности к рефлексиям и анализу Анна не задумывалась о природе своего чувства к мужу. Им было хорошо, он принимал ее всю и безоговорочно, она наслаждалась его пониманием, а была ли это настоящая любовь или просто любовь, но не совсем настоящая, – важно ли это?

Ненадолго, но, как всегда, интенсивно окунувшись в политику, в госсферу, она через три года получила предложение переехать в Америку. Использовав связи, которые наработала в Москве среди заезжих американских политиков и бизнесменов, она пристроила лоботряса Бориса в лучшую школу Сэнт-Олбанс у подножия Национального собора на Висконсин-авеню в Вашингтоне.

Директор был сначала поражен уровнем рекомендательных писем, а потом манерами русской матери, которую он представлял себе, видимо, как часть статуи «Рабочий и колхозница», и слегка лишился дара речи, когда перед ним уселась элегантная особа в черном мини-костюме от Dior с серебряной брошкой конца восемнадцатого века и принялась рассуждать, что Сэлинджер – это еще куда ни шло, а вот читать Оскара Уайлда в двенадцать лет, даже на английском, она полагает, сыну рановато, и очень рассчитывает на помощь школы.

Анна вышла из здания школы и сказала себе, что ее единственный костюм, подаренный миллиардером из Бостона, сделал свое дело. То, что она позволила этому миллиардеру переспать с ней в его личном самолете, пока он вез ее из Москвы в Гарвард, – по крайней мере с этой точки зрения оказалось неплохой инвестицией.

Анна была настроена на Америку. Она уже нахлебалась счастья интриг в правительстве и общения с вылупляющимися из кооперативов олигархами. Она понимала, что Москва тех лет означала большие деньги и власть, но понимала также, что по молодости и в силу интеллигентских предрассудков просто не потянет. Поэтому ей только хотелось, чтобы Борис рос в нормальном мире, без этих причуд истории, которые происходят в ее стране. А еще Анна очень хорошо понимала, что, кроме как думать и читать, она, по сути, ничего не умеет, и неплохо бы закончить хотя бы какой-то университет жизни. А международный банк, куда ее звали, и скромная предложенная позиция как раз были очень похожи на армию, которую надо пройти.

Она без колебаний взяла ипотеку и, практически не зная еще Вашингтона, полагаясь только на чутье, за три месяца купила дом, чтобы было куда привезти мать и всех остальных. Ремонтировали они его с Филиппом сами, и вообще Анна быстро поняла, что она больше не дама из истеблишмента, а опять рабочая лошадь, которая обязана кормить четыре рта на одну, хоть и большую зарплату. Иногда, просыпаясь ночью, она представляла себе, что завтра придет на работу, а там – розовая бумажка об увольнении, а у нее на счете ровно сорок долларов, только вчера проверяла. Она не делилась этим с семьей – они не помогут, чего зря травмировать.