Читать книгу - "Соразмерный образ мой - Одри Ниффенеггер"

Лондон жарился под безоблачным июльским небом. Держа в потной руке высокий стакан джина с тоником, Роберт устроился в старом плетеном шезлонге, вынесенном на задний двор дома Джессики Бейтс. Там ее внуки готовились играть в крокет. Был воскресный день. Роберта не покидало смутное чувство, что он оказался не в том месте; у них с Джессикой было заведено проводить воскресенья на кладбище. В такую прекрасную погоду туда валом валили туристы, которые толпились у ворот, щелкали фотоаппаратами и возмущались запретами на вход в открытой одежде и с напитками. Одни сетовали на высокую стоимость экскурсии — пять фунтов, другие безуспешно требовали, чтобы их пропустили с колясками и с детьми младше восьми лет. Но сегодня гидов пришло больше, чем требовалось, и потому Роберта с Джессикой отпустили: Эдвард велел им «как следует отдохнуть, смело положиться на коллег и вообще не думать о делах». Поэтому Джессика, в свои восемьдесят четыре года не умевшая сидеть сложа руки, хлопотала на кухне, готовя обед на двенадцать персон, а Роберт (которого решительно выставили, когда он предложил свою помощь) лениво полулежал в шезлонге и смотрел, как дети возятся с воротцами и стойкой.

Для игры в крокет трава была слишком высокой, но об этом никто не думал.

— Хотелось мне ягнят завести, чтобы щипали травку, но Джессика ни в какую, — посетовал Джеймс Бейтс, муж Джессики, который сидел в садовом кресле, кутаясь в тонкое одеяло; от одного этого зрелища у Роберта градом покатился пот.

Некогда статный, Джеймс с годами усох, а его мягкий голос теперь слегка дребезжал. Сильные линзы очков увеличивали глаза; сам он был тщедушным, но решительным. В свое время работал директором школы, а после выхода на пенсию стал архивариусом кладбища.

Джеймс любовно наблюдал за внуками. Те, споря о правилах игры, пытались разбиться на команды. Он бы дорого дал, чтобы встать с кресла, подойти к детишкам и сыграть партию вместе с ними. Со вздохом он перевел взгляд на сборник кроссвордов, лежавший у него на коленях.

— Вот этот — весьма изобретательный, — выговорил он, поворачивая открытую страницу к Роберту. — Все определения даны в виде математических уравнений, надо выразить решения буквами и вписать в клеточки.

— Угу. Не Мартин ли постарался?

— Совершенно верно. Это мне от него подарок на Рождество.

— Садист чертов.

Дети сгрудились у первых воротцев и начали гонять цветные деревянные шары. Старшие терпеливо ждали, пока самая младшая девочка сделает удар.

— Умница, Нелл, — похвалил высокий паренек.

Джеймс ткнул шариковой ручкой в сторону Роберта:

— Как подвигаются дела с наследством Элспет?

Двоюродные братья повздорили из-за шара, укатившегося за пределы площадки. Роберт без труда переключился на мысли об Элспет — она и без того не выходила у него из головы.

— Рош ведет переписку с близнецами. Их мать, родная сестра Элспет, грозилась оспорить завещание, но, думаю, Рош ее переубедил. Очевидно, у американцев это в крови — страсть к судебным тяжбам.

— Странно все-таки, что Элспет не обмолвилась нам о своей сестре-близняшке. — Джеймс улыбнулся. — Трудно поверить, что найдется хоть кто-нибудь, на нее похожий.

— Да… — Роберт не сводил глаз с детей, которые мирно гоняли деревянные шары. — Элспет говорила, они с Эди по характеру были совершенно разными. Она терпеть не могла, если их путали. Мы с ней однажды пошли в «Маркс-энд-Спенсер», и к Элспет привязалась с разговором какая-то женщина — оказалось, это была мать парня, с которым встречалась Эди. Элспет ей отчаянно нагрубила. Женщина пришла в ярость, а Элспет прямо раздулась — есть такие бразильские лягушки, которые раздуваются до невероятных размеров и плюют в свою жертву, чтобы тут же ее заглотить.

Джеймс посмеялся:

— Наверное, та женщина оказалась слишком крупной для такого миниатюрного создания.

— Элспет была как пушинка. Однажды я пронес ее на руках через весь Хэмпстед-хит[22]— она каблук сломала.

— А уж какие у нее были высоченные шпильки.

Со вздохом Роберт представил себе гардеробную Элспет — там помещалась импровизированная выставка обуви. На днях он зашел туда под вечер, лег на пол и ласкал ее туфельки, пока не выплеснул накопившееся желание. Его бросило в краску.

— Ума не приложу, что делать с ее вещами.

— Ничего не делать; вот приедут двойняшки — пусть сами решают.

— А вдруг они надумают все выбросить? — усомнился Роберт.

— И то верно.

Джеймс поерзал в кресле, чтобы сменить положение. У него болела спина. Он не мог понять, почему Элспет составила завещание в пользу этих девчонок, которые, скорее всего, по приезде отправят в помойку все, что она любила.

— А ты с ними знаком? — спросил он.

— Нет. Между прочим, Элспет их тоже не знала. Она не общалась с Эди после того, как та сбежала с ее женихом. — Роберт нахмурился. — На самом деле, завещание составлено очень странно. Двойняшки получают все по достижении двадцати одного года, а до этого срока всего-то месяцев пять. Кроме того, квартира достанется им только в том случае, если их родители не будут допущены на порог.

— Это сделано в отместку, ты не находишь? А как, по ее мнению, ты должен обеспечить такое условие?

— Оно было добавлено в последний момент: Элспет не могла смириться с мыслью, что Эди и Джек будут прикасаться к ее вещам. Но она же понимала, что практического смысла в этом нет.

Джеймс опять улыбнулся:

— Как это похоже на Элспет. Но если так, то с какой стати отписывать все имущество их детям? Почему не тебе?

— Я получу то, что мне дорого. — Роберт невидящим взглядом смотрел на газон. — В том, что касалось двойняшек, она была очень скрытной. Подозреваю, она питала к ним слабость именно потому, что это двойняшки; воображала себя «тетушкой Элспет», а сама даже с днем рождения ни разу их не поздравила. Понимаете, эта идея как раз и привлекала ее своим сумасбродством. Устроить крутой поворот в жизни близнецов, чтобы они вырвались из-под родительского крыла и перенеслись в мирок Элспет. А уж как они себя здесь поведут — одному Богу известно.

— Жаль, ей уже с ними не свидеться.

— Да.

Роберту хотелось закрыть эту тему. Игра в крокет разладилась. Мальчики помладше размахивали молоточками, как саблями, а девчонки перебрасывались шаром, отнятым у Нелл, да так, чтобы ей было не допрыгнуть. Только двое старших братьев упрямо загоняли шары в воротца. Тут во дворе появилась Джессика. При виде такого беспорядка она подбоченилась, всем своим видом изображая праведный гнев.