Читать книгу - "Тени Радовара - Марлус Морсхёйс"

– Мама мне не верит, – говорит она. – Я о том, что ты рассказывал про дома-плюс. Боюсь, она всё-таки отселит бабушку. За каждый месяц в Звездном Свете за нее надо платить сто баллов. Так нам долго не продержаться.

– Мы попробуем найти доказательства. Но вокруг домов-плюс выстроены высокие стены. И настоящие, каменные, и цифровые. Пытаться туда проникнуть – огромный риск.

– Мне ждать некогда. Я собираюсь уехать из Радовара и забрать бабушку с собой. Пока еще не поздно и ее не закрыли в этом чертовом доме-плюс.

Килиан срывает пару цветочков с дерева и растирает их в ладонях. Чувствуется сладкий запах.

– А куда ты поедешь?

– Обратно к нам в деревню. У нас был большой сад, мы можем там выращивать овощи. И малину! Мы можем даже завести корову. Бабушка будет мне помогать. Когда она окажется дома, она быстро станет такой, как прежде.

Килиан берет ее за руку. Йона стискивает зубы.

– Йона…

– Нет! Не говори мне, что нельзя так поступать со своей семьей. Я сама решу, как мне поступать.

– Йона… Вашей деревни больше нет. Там теперь один из Средних районов Радовара. Мне очень жаль.

Йона так сильно сжимает зубы, что, даже когда она снова начинает говорить, ей всё еще больно:

– Тогда мы поедем еще дальше. В Радовии есть не только Радовар.

– В города на севере тебя не пустят без специального разрешения, на западе – болота, а вся сельская местность поделена между гигантскими фермерскими хозяйствами.

– Откуда ты всё это знаешь? – огрызается Йона. Она вырывает свою руку, но он продолжает говорить:

– И в горы ты с бабушкой тоже не сможешь пойти. Высоко ли ты сможешь подняться с человеком семидесяти пяти лет? Старкин платит горным жителям, чтобы они докладывали обо всех чужаках вблизи шахт. Щупальца Радовара достают далеко, Йона. Если тебя схватят, бабушка сразу отправится в дом-плюс, а ты… Твоей семье придется заплатить огромный штраф. В лучшем случае. Представь, если вы окажетесь на нулевом балансе?

– Так я и думала. Ты говоришь, что нельзя убегать, потому что семье от этого будет плохо. Знаешь, кто ты? Ты трус. И зазнайка. Но в первую очередь трус.

В глазах у Килиана загорается странный огонек.

– Можешь говорить обо мне всё что угодно, но я не трус. Просто я считаю, что убегать неправильно.

– Но сам-то ты убежал! Или это привилегия бедных детей из Нижних районов, ведь вам так трудно живется? Бедняжки. А курицы из Средних районов должны помалкивать и радоваться, какая у них расчудесная жизнь.

– Нет. Я только говорю, что убегать неправильно. Надо бороться. Как я.

– Бороться? Как ты?

– И не только я.

– Как? И с кем?

Килиан колеблется.

– Без насилия. Мы хотим снести невидимые стены в городе. Если все увидят, что на самом деле творится в тени такого благополучного с виду Радовара, восстание начнется само по себе.

– Что ты имеешь в виду? Вы хотите взломать межсетевые экраны?

– Э-э-э… да, типа того.

– Так и говори. Я тоже хочу участвовать.

Килиан открыл было рот, но Йона предупреждающе поднимает руку.

– Нет, даже не думай говорить, что это опасно. Ты сам сказал, что надо бороться. Просто ответь: вы меня к себе берете или мне действовать самостоятельно?

Килиан смеется.

– Не кипятись. Когда я впервые увидел тебя во дворе, я сразу понял, какая ты воинственная. И Залман говорит, что ты особенная. Он назвал тебя Спящей красавицей, которая вот-вот проснется. А теперь оказывается, что эта Спящая красавица еще и программировать умеет.

– Кто, Залман? Вот видишь! Ты на самом деле думал, что я поверю, будто вы друг друга не знаете?

Килиан осматривается по сторонам. Йона следит за его взглядом. Среди листвы их не видно. Никого нет. Шелест дождя создает шумовую завесу. И всё равно он качает головой:

– Нет, не здесь. Можешь сегодня прийти в тоннель?

Сердце у Йоны забилось сильнее. Она кивает. Во рту слишком пересохло, чтобы говорить.

– Никому ни слова. Ни бабушке, ни лучшей подружке.

– У меня нет друзей. Только Залман.

– Это уже не так.

Звучит десятичасовой сигнал. Когда Йона выбирается из Дикой чащи, кажется, что солнце пробилось сквозь тучи, птицы запели громче, а кусты ежевики сбросили шипы.