Читать книгу - "На мотоциклах "Урал" вокруг света - Александр Синельник"

Четверо суток пробирались мы по сугробам. Так хотелось из снежной мартовской Москвы оказаться сразу в лете — и на тебе, угораздило!

Пальцы рук застывают в перчатках, пришлось надеть на руки шерстяные носки, а сверху полиэтиленовые пакеты. Через каждые 30–40 км останавливаемся, отогреваем руки. Холод жуткий. Надели все, что было тёплого, но к концу дня одежда стала мокрой, экипировка явно не по погоде. Купили свитера, плащи и сапоги — стало чуть легче.

Наше появление в городках вызывает переполох, вокруг мотоциклов собирается толпа человек по 30, обступают и громко, гортанно обсуждают. Звучит незнакомая речь, руки жестикулируют, пальцы складываются в эмоциональные символы: обсуждают наш маршрут в далёкую Африку, изучают русские «Уралы».

Население встречает нас радушно, зазывают в какой-нибудь магазинчик погреться возле печки, угощают душистым чаем. Восточная гостеприимность, предупредительность, желание выказать уважение способны растопить горы льда.

Я как-то переобувался, подбегает паренёк, подстилает коврик под ноги — тёплой волной благодарности отозвалось сердце: хотелось всех турецких ребятишек обнять и расцеловать троекратно, крепко, по-русски. От столь искренней услужливости и уважения то ли к путнику, то ли вообще к человеку — это не важно, главное — стало, как дома, тепло и уютно! Кажется, проявление элементарной заботы, а душу наполнило до краев радостью прикосновения к другой доброй жизни. Это ведь тоже счастье — на чужбине встретить добрых людей.

Грудь сдавило, трудно дышать сделалось:

— А что же с нами-то, русскими, стало? Куда подевались широта, сострадание и милосердие во все времена свойственные народу русскому? Не Россия ли дала миру столько великих гуманистов, мужей-мыслителей, учёных, поэтов, гениальных политиков и полководцев, дипломатов, финансистов и путешественников.

Сегодня пресловутое понятие «русский менталитет», уже даже не «русский характер», звучит неприветливо, оскорбительно и обречённо. Если глубже вглядеться в процессы, происходящие в обществе, напрашивается вывод — нация регрессирует. А ведь именно с русскими, все вместе, и башкиры, и чуваши, и эрзяне, украинцы, татары и прочие народы, входившие в состав России, показывали миру пример человечности, хотя бы взять, к примеру, войну с турками в 1843 году. Наши воины подбирали после боя на поле брани не только своих раненых, но и раненых турок, и не только на своей стороне, но и на стороне врага, и не добивали, а приносили в полевой госпиталь и врачевали раны.

Ведь — это не шутка — сейчас перестали мы быть русскими. Оглянись назад и узришь щит, хранивший во все времена твою Родину с ярко начертанными словами: «Мужество, Достоинство, Доблесть и Честь!», увенчанный немеркнущей славой минувших поколений. Радугой Радонежа соедини взыскующую память прошлого и сегодняшний день.

Всматриваюсь в себя и думаю, не в том ли моя задача, чтобы объехать мир, не с листа, а в реальном пространстве всеми чувствами и умом познать самобытность, традиции, духовную ценность племён, рас и народов. Сроки исполнились: настало время через неповторимую историю, бесценную, уникальную культуру других народов осознать судьбу страны своей, как равную величину в цивилизованном мире.

Рассвело. Синие тени бродят по нежным снегам. Уже три дня в Турции, а результат слабый, проехали всего 950 км. Мы находимся в глубине страны, в высокогорном районе, над нами все время нависают густые серые штормовые тучи, снег все идёт и идёт, горы, поросшие редким кустарником сильно заснежены, — всё это угнетает.

Полицейские не пускают нас дальше в горы, потому что на дорогах снег не тает, лежит толстым слоем, только ближе к 12-ти часам, если выглядывает солнышко, становится чуть теплей и проявляется кое-где асфальт.

Утром пускают машины, у которых на колесах цепи, но стоило полицейским отвлечься, мы срываемся вперёд. Я еду на «Соло», а Володя с Саньком на «Урале» с коляской. Нарушаем запрет, но ведь у нас истекают визы!

Катастрофически не хватает времени любоваться турецким снегопредставлением. На одиночном мотоцикле передвигаться больше преимуществ: легче управлять, обгонять встречные машины, ямы на дорогах объезжать, а главное — скорость больше. Но зато внимания больше требуется, по сторонам не глянешь!

«Урал» с коляской часто отстаёт, особенно на серпантине и при крутых подъемах: груза много, да ещё Санёк в коляске сидит как противовес, но механику Володе за рулём так спокойней, уверенней, знает, что не перевернётся.

От холода невозможно сдержать дрожь, стужа коленками выстукивает ритмы степ-озноба по бензобаку. Устроившись на ночлег, лишь к утру согреваемся.

В некоторых городах останавливаемся, чтобы перекусить и обогреться в тёплом кафе. Такое впечатление, что в Турции на каждые 10 человек по парикмахерской — наверное, любят делать причёски. Девушки все невысокого роста, исключение можно увидеть только на экранах телевизоров и почему-то только поющие!? Догадка — нет, может такой ныне эталон восточной красавицы?

Вечером стали спускаться с гор. Все мы почувствовали облегчение, когда заснеженные вершины остались за спиной, и счастье, когда увидели внизу зелёные деревья.

Продолжаем спать по шесть часов, остальное время в седле, чтобы успеть вовремя в Асуан. Не знаю, на сколько нас хватит: Володя уже разговаривает мало и не улыбается — устал.

После приграничного города Антакия (Antakya) узкая дорожка, проложенная в густом хвойном лесу, вывела нас к сирийской границе.