Читать книгу - "Тайный знак - Алёна Жукова"

– Проходи, следующий.

– Вперед! – приказал казенный голос, и они пошли строем – восемь женщин с узелками и чемоданами.

Зарешеченные лестничные пролеты, длинные коридоры.

– Бутырка, – шепнул кто-то.

– Не разговаривать! Стоять! Лицом к стене!

Охранник уже отпирал дверь и ждал, пока все пройдут внутрь. Тут же загремел засов и повернулся ключ в замке. Камера большая, метров двадцать, нары в три ряда. Очень много женщин.

«Который теперь час и что же это со мной? – никак не могла прийти в себя Настя. – Почему я как во сне?»

Она машинально отвечала на вопросы сокамерниц: нет, не знает ничего, просто утром арестовали, и вот… К ней подошла молодая женщина, назвалась Катей, улыбнулась и стала рассказывать свою историю про анекдот в магазине:

– Услышала, повторила на коммунальной кухне, и теперь вот здесь, и не знаю, кто заложил.

Женщины сторонились ее, считая подсадной.

Настя вдруг ощутила усталость, будто силы куда-то разом утекли. Опустилась на табурет. Отвечать говорунье не хотелось, и она, сославшись на дурноту, просто сидела, закрыв глаза. Ей объяснили: ночью руки под одеяло нельзя, спать при свете, оправка дважды в день. Счастье – раковина в камере. Можно пить, можно постирать белье. Передачи разрешены, если принесут. Ей – некому: Семен в командировке, да и побоится.

Как бы Настя ни относилась к мужу, ей и в голову не могло прийти, что именно Семен, а не кто другой, упек ее в тюрьму и начал копать под Степанова, на которого недавно поступил сигнал: какой-то археолог донес, что Степанов добивается пересмотра правительственного решения по строительству цеха для метровагонов.

Для инсценировки ограбления дачи Семен взял в помощники Петьку Сытина. Оделись похуже, забрались ночью в дом и устроили шмон. Петьку Семен отослал на чердак, а сам прямиком направился в комнату, где стоял комод. Ножом попытался открыть секретное отделение под верхним ящиком. Не сразу удалось взломать, пришлось повозиться, и тут же натолкнулся на фотографии. На одной – барская семья: представительные родители – мать в строгом черном платье, с жемчужным ожерельем на шее, отец в сюртуке, с шелковым цилиндром в руке – и двое детей: девочка годовалая в нарядном платьице на руках у матери и мальчик-подросток в матроске. Надпись гласила: «Семья графа Граве на водах». Позади семьи на фото были нарисованные на холсте горы. Стояло клише, украшенное вензелями: «Дом фотографии Самитского». На другой фотографии мальчик-студент, похожий на Степанова, одно лицо. И подпись: «Николай Граве. Город Николаевъ. Фотография Зелинского».

Так вот какой ты матрос Степанов! Да ты, голубчик, вылитый Граве из Николаева! У Семена просто руки зачесались: сдать его с потрохами! Он быстро убрал фотографии за пазуху. Надо будет выяснить, что там в архиве есть по этим Граве.

Ушли они с Петькой быстро, перевернув весь дом, чтобы было понятно – на даче побывали домушники.

Сделав запрос в архив НКВД, он быстро получил сведения о проживавших в Николаеве до революции дворянах Граве. Семейство было зажиточное, и наверняка многое успели вывезти, но у сынка должно же что-то остаться. «А как хитер – под матроса заделался. Вот контра!» – злорадствовал Семен, переписывая собственноручно данные из большой книги на листок в клетку. Он знал, что сегодня ночью Настю заберут, а завтра утром он доложит начальству по Степанову, и того, как миленького, упекут за ней вслед.

Семен обычно уходил с работы часов в семь, правда, иногда рабочий день старшего лейтенанта Трепцова, помощника секретаря первого спецотдела районного НКВД, заканчивался далеко за полночь. Сегодня после работы его вызвал к себе начальник отдела полковник Савенко. Ровно в восемь, как было назначено, Семен караулил возле заветной двери, чтобы по первому же требованию войти и доложить. Но вызова все не было. На часах минуло девять. Потом половина десятого. В десять он подошел к секретарше и спросил, здесь ли начальник. Тот был на месте. В одиннадцать клевавшего носом Трепцова пригласили наконец на ковер:

– Проходи, садись, племянничек!

Если полковник начинал запанибрата, ничего доброго это не сулило.

– Ты чего там, Сёма, напортачил? Что за кража из музея? Я сегодня у начальника управления краснел и бледнел! Ты бы хоть удосужился факты проверить! Зацепиться не за что! Курам на смех: жена украла из музея НИЧЕГО! Ничего, слышишь, из музея она не украла! Они срочную инвентаризацию книг провели в экстренном порядке: всё по описи и всё на местах, а главный сегодня это дело из папки вытащил и на проверку! – Начальник перешел на зловещий шепот: – В общем, Сёма, завтра рано утром ты идешь в музей и находишь факты. Все об этой книге: когда и кто принес, почему не зарегистрировали сразу. Ценность ее, ну там, век какой, и заключение с подписью директора музея, не меньше. – Он подвинул Семену старую книгу в кожаном переплете. – Ты меня хорошо понял, племянник хренов?!

Сема понял. Другого бы на его месте уже арестовали, другой бы на его месте уже ехал на Колыму, а все из-за нее, из-за жены. Гадина! Кабы не связалась с этим своим, то и черт с ней. Но за живое взяло: мужик видный и чин большой, бац, Настьку под ручку и на дачку! Еще верующая называется. Дочка поповская, а такая же блядь, как все! Ничего, я их обоих на чистую воду выведу. В кармане уже лежали справочка по дворянам Граве и фотография их сына Николая, но он решил, что торопиться не надо. Утром сходит в музей, уладит с книгой дело, а потом по всей форме доложит о враге народа, который столько лет скрывал свое истинное лицо пособника мирового империализма. Он только сказал на прощание полковнику, догадываясь о том, чья книга:

– Есть подозрения, что мужик, который эту книгу в музей принес, совсем не тот, за кого себя выдает.

– Иди ты со своими подозрениями, знаешь куда! Мне факты нужны! – рассвирепел Савенко.

– Будут факты, обещаю.

Утром следующего дня Семен пришел в музей. В его портфеле лежала чертова книга, а в боковом кармане шинели – две фотографии семейства Граве. Он решил убить двух зайцев в один день. Сразу после музея, где наверняка найдутся свидетели того, что гражданка Трепцова присвоила ценный экспонат, он пойдет к Савенко и выложит перед ним неопровержимое доказательство того, что Степанов из Наркомстроя – классовый враг.

Портфель оттягивал руку: книга оказалась тяжелой. Если бы спросили, сколько она весит, ответил бы: пуд, не меньше.

Семен подошел к служебному входу. Как положено, на страже исторических ценностей сидел дед в валенках. Но отчего-то бегали сверху вниз женщины в синих халатах и здорово пахло гарью. Вахтер поймал его за полу шинели:

– Слушай, мил человек. Подмогни, а? Похоже, горим, а у нас одни бабы. Я тут на посту, уйти не могу, как назло, ни одного мужика.

Семен живо предъявил удостоверение. Дед вытянулся во фрунт.

– Где тут у вас директор музея?

– Ты прости, милай, пожар у нас. Какой сейчас директор?