Читать книгу - "Дорога-Мандала - Масако Бандо"

— Когда же стало известно, что я работаю таксистом, мои акции сразу взлетели. Ну ясное дело, она работяга! Как она ни молода, она же жена торговца лекарствами, заговорили они. И теперь я считаюсь образцовым зерцалом для жён молодых коробейников! — Михару, обернувшись к Сидзуке, шутливо ударила себя в грудь.

— Мамочка зеркало, — закричала смотревшая в соседней комнате телевизор Мицуми.

Её младший брат Такэсигэ принялся шуметь вместе с сестрой:

— И ничего в тебе не отражается!

Михару шикнула на детей, велев им замолчать. Дети, громко хохоча, снова повернулись к телевизору.

— Сидзука, ты же тоже до сих пор работала, что если тебе снова подыскать место? Ты ведь работала в лаборатории кондитерских изделий. Закончила университет, не годится тебе сидеть дома без дела, — сказала Михару, убирая накрытые плёнкой тарелки в холодильник.

— Верно, в наши дни мы не получали образования. И всё что мы могли делать, это клеить воздушные шарики или пакеты для лекарств. Но ты, Сидзука, закончила аспирантуру!

— Во времена экономической депрессии моя аспирантура небольшое подспорье, — насмешливо ответила Сидзука свекрови и невестке, совместными усилиями наставлявшим её на путь образцовой жены торговца лекарствами.

— В Тояме много лабораторий при фармацевтических фирмах, время от времени там требуются сотрудники, может, стоит попытаться устроиться туда? — с горячностью, словно речь шла о ней самой, подхватила Михару.

Сидзука, горько усмехнувшись, ответила:

— Но ведь речь идёт о лекарствах, а продукты питания — это совсем другая отрасль, не окончив факультета фармакологии, туда трудно устроиться.

— Вот оно как! — вмешалась в разговор Такико. — В семье моих родителей с начала эпохи Сева[32]лекарства изготовляли на дому. Но отец рассказывал, что с тех пор как вышел мудрёный закон о фармакологии, делать лекарства на дому, не будучи фармацевтом или врачом, запрещено. Если бы можно было делать лекарства по старинке, всё было бы проще.

— Дом Нонэдзава тоже раньше занимался приготовлением лекарств. Сейчас торговцы лекарствами объединяются в кооперативы по изготовлению препаратов, а раньше каждый сам делал их на дому. Мама, у нас ведь ещё есть китайские препараты, не так ли?

— Да-да, — ответила Такико под нажимом Михару и, заметив реакцию Сидзуки, добавила: — Сидзука, если тебе интересно, я покажу.

Сидзука с детства любила опыты. Она помнила похожее на опьянение возбуждение во время проведения химических опытов в начальной школе — электролиз воды, реакции с кислородом. Услышав о препаратах, она испытала такое же чувство и ответила, что обязательно хотела бы посмотреть.

Сняв фартук и попросив Михару закончить уборку, Такико направилась в гостиную. В прибранной после ужина комнате Асафуми с отцом и братом пили виски и, разложив карту, искали названия, внесённые в реестр Рэнтаро. Раздвинув перегородки и на коленях миновав порог гостиной, Такико позвала: «Отец». Когда Кикуо поднял голову, она спросила:

— Я покажу Сидзуке китайские медицинские препараты?

— Конечно, покажи, — отвечал Кикуо с видом великодушного хозяина дома.

Такико, склонив голову, задвинула двери-перегородки. Сидзука стало неприятно, когда она заметила, что Такико ведёт себя по отношению к мужу, как служанка. Неужели они не бранятся, как обычные муж и жена? Наверняка, даже когда они спят, у неё такое же по-собачьи преданное выражение лица, едко подумала она.

Такико встала и, поднявшись по лестнице, над которой висела люстра, провела Сидзуку в комнату на втором этаже, обставленную по-европейски. С одной стороны вдоль стены тянулись книжные полки с книгами по фармакологии и с картотеками. У окна стоял стол с компьютером. Это был рабочий кабинет Кикуо и Коитиро, здесь они решали, в каком порядке обходить клиентов, и паковали вещи. Недавно Коитиро решил внести список клиентов в компьютер и в свободное время забивал базу данных, с гордостью за сына объясняла Такико. Только один уголок старины здесь уцелел, несмотря на волну модернизации. Склянки с лекарственными препаратами, напоминавшие маленькие стеклянные банки с рисовыми тянучками и печеньем-сэмбэй, продающимися вразвес в сельских магазинчиках, были закрыты почерневшими алюминиевыми крышками. Выстроившиеся в ряд старомодные склянки напоминали витрины китайских аптек в китайском квартале Иокогамы. На склянках были наклеены ярлыки «имбирь», «орех ареки», «стрихнин», «камфара», «гвоздика», но содержимое склянок высохло до тёмной желтизны.

— Когда дед умер, мы перенесли сюда вещи из его дома. Отец говорит, это ценные экспонаты и их нужно сдать в музей, но привести их в порядок очень трудно, — оправдываясь, сказала Такико, проводя пальцем по склянке, покрытой пылью. Сидзука обратила внимание на её странное содержимое. В ней лежал сморщенный перекрученный предмет цилиндрической формы. На ярлыке было написано «Тайный стебель тигра».

Заметив, с какой склянки она смахнула пыль, Такико криво усмехнулась:

— О, тигриный пенис.

Сидзука смотрела на высушенный пенис свирепого зверя. Хотя он выцвел до светло-коричневого цвета и лежал в прозрачной банке, легко было представить себе его изначально огромные размеры.

— Какой громадный!

Такико тоже склонилась над склянкой и сказала:

— Да, но вид у него жалкий.

Склонившись вместе с Такико над пенисом тигра, Сидзука вспомнила историю трёхлетней давности. Они тогда начали жить вместе в тесной квартирке Асафуми — одна комната, служившая и кухней, и гостиной, да спальня. В воскресенье днём в самый разгар их возни в постели раздался звонок. В то время они были так загружены работой на фирме, что сил на секс не оставалось. Поэтому выходные были драгоценным временем. Хотя они продолжили заниматься любовью, не обратив внимания на звонок, в дверь продолжали назойливо звонить. Кто-то рвался в квартиру, будто в занятый сортир, и никак не желал угомониться. Пенис Асафуми вдруг обмяк.

— Я открою.

Решившись встать, Сидзука натянула большой спортивный джемпер Асафуми, надела штаны из джерси и, пригладив волосы рукой, вышла в прихожую. Она открыла дверь и увидела какую-то женщину, обеими руками держащую пакет. Где-то в глубине души зазвучал набат, но Сидзука не смогла сразу догадаться, о чём он предупреждает, и спросила: «Что вам угодно?» Женщина подозрительно смотрела на джемпер, что был на Сидзуке. На нём были изображены три танцующие в ряд утки. Затем, заглядывая в квартиру из тесной прихожей и сердито глядя на Сидзуку, женщина объявила, что она мать Асафуми. «Ах, вот оно что», — подумала Сидзука, но женщина, не дав ей вставить ни слова, сказала: «Я войду» и, скинув туфли, прошла в спальню, расположенную за кухней-гостиной. Она двигалась проворно, как сбежавшая из клетки дикая кошка. Сидзука в растерянности поспешила за ней. Дверь между гостиной и спальней была распахнута. Сидзука видела спину стоявшей в дверях женщины, а за ней своего мужа — сидя на постели, он впопыхах заворачивался в одеяло, пряча свои причиндалы. «Мама, что случилось?» Асафуми изо всех сил старался сохранить невозмутимость, но обёрнутое вокруг бёдер одеяло не могло скрыть наготы. В довершение всего завернулся он плохо, и его член выглядывал из-под одеяла. Он всё ещё был набухшим и влажным от выделений из влагалища Сидзуки. Несколько секунд Такико стояла, как вкопанная, видимо, впервые на двадцать седьмом году жизни сына осознав, что пенис дан ему ещё и для того, чтобы заниматься любовью с женщинами. Затем она пришла в себя.