Читать книгу - "Любовь... с двух сторон - Ник Сполдинг"

Знал бы этот трепач, что у богини нестерпимо зудит геморрой, сразу бы отлип. Очень хочется почесать между ягодиц. Как же этот финт провернуть? Я хоть и не богиня (что бы ни нес этот пошляк), но, пока он крутится рядом, не могу я скрести себе задницу, как блохастая сучка. И тут, на моё счастье, в бар вошли сразу три женщины и отвлекли внимание моего итальянца. О радость!

Ясно, что они пришли вместе, так ведь спокойнее. Мне бы тоже об этом подумать. Могла вытащить сюда ту же Элис.

Одна из новеньких была эффектной черноволосой смуглянкой в аляповатой цыганской юбке и с ярким платком на голове. Анджело сделал на нее стойку. Я видела, как он мечется, не знает, то ли дальше охмурять стройняшку блондинку с модельными параметрами, то ли срочно столбить знойную красотку с бездонными карими очами.

— Очень приятно было познакомиться, — выпалил он, разворачиваясь, чтобы отойти. Так я и знала.

— И мне, Анджело.

Он небрежным шагом направился к очередной жертве. Ура! Теперь можно спокойно выпить забойный коктейль и даже аккуратно почесаться.

А народ продолжал прибывать. При виде очередного соискателя я все глубже проваливалась в безнадегу. Пришлось заказать еще один коктейль с водкой. И нервы вроде успокаивает, и мужчины становятся практически неотразимыми. Вошел парень с номером тринадцать на бейджике. Видимо, ему сегодняшний балаган тоже противен. Очень обаятельный, гораздо приятнее остальных. Но имя… Возможная перспектива стать Лорой Артишок крайне удручала. Бедного парня наверняка жутко травили в школе.

К тому моменту, когда Наташа ликующим голосом проинструктировала нас и пригласила войти в зону боевых действий, я уже была под хорошим градусом.

На одном из столиков я увидела карточку с цифрой пять. Мой. Очень осторожно опустилась на жесткий деревянный стул, надеясь, что сумею высидеть на нем без особых страданий.

Ага! Размечталась!

Через две минуты разговора с первым парнем зуд усилился. А собеседник мой, не затыкаясь ни на секунду, рассказывал, как он обожает рояли. Я почувствовала, что у меня начал дергаться глаз, малый бесил ужасно, от его занудства хотелось повеситься.

Ч-черт, что же мне делать?

Все она, проклятая водка. Не напилась бы, нормально соображала бы и как-нибудь сумела бы выпутаться. По-умному и незаметно. Но где уж там — алкоголь парализовал мозг и волю, пустив в ход все свои подлые приемы.

Я обреченно думала о том, что мне еще целый час придется выслушивать каких-то незнакомых типов, изо всех сил сдерживая желание потереться задом о стул.

— И тут меня осенило… а почему бы мне самому его не купить! Как вы считаете? — вдруг спросил меня Колин.

Я понятия не имела, что он собрался покупать.

— Ну-у…

— И стоит не так дорого, как должен бы стоить. То есть все равно сумасшедшие деньги, но это адекватная цена! Может, и вы захотите на него взглянуть, если я его все-таки приобрету?

О боже… Что приобретет? Новый автомобиль? Новый дом? Удлинитель для члена?

Я старалась вспомнить, о чем говорил Колин до того, как зуд вынудил меня выпасть из разговора окончательно.

— Даже не сомневайтесь, Колин. Наверняка это превосходный… м-м… инструмент.

— О да, отличный рояль!

Благодарю Тебя, Господи!

Встречаться с Колином еще раз я не собиралась, но зачем обижать человека? Оставшиеся две минуты я старательно изображала внимание.

До появления передо мной высокого, с грубоватыми чертами Вильяма я предусмотрительно немного поерзала, и зуд поутих. Очень хотелось приподнять одну ягодицу (вдруг поможет!), но это могло быть воспринято превратно — будто я тайком пускаю газы, а это не лучший способ понравиться потенциальному избраннику.

Вильям оказался той же породы, что велосипедист Грэхем, — любитель экстрима. Этому больше нравится виндсерфинг: носиться по волнам на доске, а не по горам на велосипеде, но тоже горластый, тоже ноги широко расставляет. И к женщинам относится как к существам второго сорта.

Звонок, слава богу, раздался раньше, чем Вильям успел рассказать, как ему удалось выиграть какое-то там троеборье, несмотря на заворот яичка. Я и не знала, что бывают такие спортивные травмы.

У меня появилась возможность размять ягодицы. Вот оно, короткое счастье.

Грег, полицейский из департамента общественной поддержки, все пять минут излагал мне четвертую часть закона о сексуальных домогательствах. Полностью изложить не успел. И был очень расстроен, услышав звонок. Опять я облегченно вздохнула, поскольку он как раз добрался до статьи об изнасиловании. Как его трактует уголовный кодекс.

А для меня каждый звонок означал, что спасение мало-помалу приближается. Скорее бы прозвучал восьмой, и тогда можно будет сбегать в туалет.

После Грега был Том.

Чудный парень. И симпатяга. Так мило рассказывал про сверхлегкие самолеты. Это хобби, а вообще-то он садовый дизайнер. Если честно, с таким же успехом он мог бы рассказать, что рекламирует нижнее белье за миллионные гонорары. Или что умеет двигать ушами и обожает делать эротический массаж. Мне все это было уже по барабану.

Бззз!

Адам. Он тоже мог бы распинаться о чем угодно. Что он волонтер в комитете спасения бездомных щенков. Или африканских сирот. Даже если бы он сказал, что работает на заводе, выпускающем водку «Смирнофф», сердце мое не дрогнуло бы.

Бззз!

Малик. Еще один чудный парень. С удовольствием пообщалась бы с ним при менее драматичных обстоятельствах. Тоже дизайнер, только графический. Кстати, я подумываю о том, чтобы обновить интерьер магазина. Начинать личные отношения с деловых всегда проще. Да, это здорово сближает.

Но телефон я ему не дала и не захотела увидеться снова, когда подлечусь, и мне уже не будет казаться, что я сижу на муравейнике. Почему? Да потому, что Малик до сих пор живет в маминой квартире. Я уже однажды имела удовольствие, сошлась с парнем, который жил с родителями.

Больше ни за что и никогда. О-о… никогда не забыть мне лицо его мамы, материализовавшейся вдруг в дверном проеме. Лицо, возникшее над моими раздвинутыми коленями, стискивавшими бедра ее дитяти.

Бззз!

Наконец, восьмой, последний…

— Привет, прекраснейшая Лора, чье имя означает «куст».

Я едва не пустила слезу. За мой столик плюхнулся Анджело и, выразительно жестикулируя, стал пылко описывать виноградник своего папочки, и как изумительно поет его мамочка, и какая у него классная машина «Мазерати». Ему нравилось слушать самого себя и нисколько не смущало, что я помалкиваю. В данный момент я бы с удовольствием обсудила с ним ректальные свечи, анузол. Но даже Анджело вряд ли смог бы такое выдержать.

Бззз!