Читать книгу - "Две коровы и фургон дури - Питер Бенсон"

Браун наклонился ко мне. Он протер глаза, но лучше они от этого не стали. От него пахло кофе, сигаретами и мокрой шерстью.

– Ах, Эллиот, Эллиот. Может быть, а может быть, и нет. Хватит врать, говори правду, понял?

– Я устал.

– Представь себе, мы тоже.

– Хочешь кофе? – спросил меня Поллок.

Я не очень понимал, что он от меня хочет, но на всякий случай сказал:

– Да, спасибо.

– С сахаром?

– Одну большую ложку.

– Сейчас принесу.

Браун наклонился вперед и сказал:

– Допрос прерван в 11 часов 16 минут, 17 августа 1976 года, – и выключил магнитофон.

Поллок пришел назад с чашкой кофе, поставил передо мной на стол и спросил:

– Курить хочешь?

– Нет, спасибо.

– Не возражаешь, если мы закурим?

Я покачал головой, и в течение следующих десяти минут мы сидели молча в маленькой комнате среди клубов сизого дыма. Мне казалось, что мир стал светлее, подернулся дымкой и выцвел. В ушах у меня загудело, глаза начали слезиться. К тому времени как детективы досмолили свои сигареты и снова включили диктофон, я уже плавал среди вертящегося вокруг меня смутного и полузабытого: ряды кустов в парнике, стеклянные глаза повешенного, его хриплый голос, висящие в гараже пучки конопли, висящее тело среди леса, скрип веревки, коровы, спящие на лугу, мои собственные спящие глаза, запах трейлера и навоза, хиппи в баре, мистер Эванс в своем жилете…

– Эллиот?

– Эллиот!

Вздрогнув, я открыл глаза:

– Простите, я, кажется, отключился.

– Допрос возобновлен в 11 часов 31 минуту, 17 августа 1976 года, – сказал Браун.

– Просто расскажи нам, как все было, без вранья, и мы тебя сразу же отпустим, – добавил Поллок. На секунду улыбка слетела с его лица, и я увидел мелкие зубы. Они были белые и отполированы до блеска, как пастилки мятной жвачки.

– Я не вру, – сказал я.

– Но ты, может быть, видел убитого в баре. В каком баре?

– В «Глобусе». В «Глобусе», в Эппли.

– Он был один?

– Не помню.

– Уж постарайся вспомнить!

– Не могу.

– Постарайся, я сказал! – Улыбка совсем исчезла с лица, и Поллок наклонился ко мне, а Браун тоже наклонился вперед, так что мне совсем расхотелось допивать кофе.

– Мне кажется… кажется, он был с человеком в костюме.

– Человеком в костюме? Что еще за человек?

– Такой лысый чувак…

– Что? Лысый чувак в костюме?

– Да.

– Что же, теперь круг сужается. Ладно, о чем они говорили?

– Да не знаю я! Я не слышал!

– Кто еще был с ними?

– Никто, – сказал я и тоже наклонился вперед, пока головой не коснулся стола.

– Ладно, ладно, не умирай.

– Я устал.

– Конечно устал, никто и не спорит. Ну хорошо, Эллиот, так и быть, мы отпустим тебя домой, поезжай и поспи немного, но нам придется снова тебя вызвать.

Они встали, и Поллок пошел к двери, а Браун сказал что-то в диктофон. Я тоже поднялся, но ноги у меня дрожали и качались, как листья на ветру.

– Спасибо, – пробормотал я.

– Нет, тебе спасибо, – сказал Поллок, и улыбка вернулась на его лицо. Он потрепал меня по плечу. – В следующий раз постарайся все вспомнить более точно, хорошо?

– Хорошо, – сказал я, а Браун открыл дверь и сопроводил меня до стойки дежурного.

– Мы попросим кого-нибудь отвезти тебя домой, – сказал Поллок, – подожди здесь.

Он указал на стул. Я сел, не в силах ни спорить, ни возражать, и стал ждать. Сколько я ждал? Не знаю. Пять минут? Десять? Я заснул, а потом проснулся от того, что кто-то теребил меня за плечо.

– Мистер Джексон?

– А? – Я подскочил на стуле. На меня сверху вниз глядела женщина-полицейский. – Да, это я.

– Пойдемте, я отвезу вас домой.

– О, спасибо, – сказал я и пошел за ней, как теленок за маткой.

– Вот сюда.

Мы пересекли парковку и остановились перед проезжей частью, по которой мимо нас проехала белая полицейская машина. Она затормозила, припарковалась на углу, и из нее вылезли двое. Водитель был в форме, пассажир – в штатском. Водитель снял фуражку и вытер пот со лба. Пассажир шел без шляпы. У водителя были каштановые волосы, а пассажир был лыс, совершенно лыс, как колено, с голубыми глазами и тонкими губами. На полицейской парковке он вроде бы чувствовал себя как дома, но не улыбался. Если бы ему в башке просверлили дырку, из нее бы точно пошел дым – так он был зол. В лице его сквозила ярость, словно внутри у него бушевала буря, во рту и позади его глаз и звенела у него в ушах. На лацкане его пиджака я увидел полицейский значок. Кто-то из полисменов сказал ему: «Доброе утро, сэр!» – а он что-то буркнул в ответ, тряхнул головой и тут увидел меня. На мгновение наши взгляды скрестились. Его бледно-голубые глаза сузились, и в них я увидел демонов, настоящих, с красными глазами, сопящими носами и дергающимися хвостами, как рассерженные кошки раздувающих ноздри, орущих на меня, размахивающих трезубцами. Потом угол его рта поехал вверх в безумной ухмылке, судорожно дернулись руки, но тут темноволосый водитель раскрыл перед ним дверь, и он вошел внутрь полицейского участка.