Читать книгу - "Выход А - Евгения Батурина"

Рано утром я проснулась у мамы с одной явной и тревожной мыслью: надо прямо сегодня поговорить с Кузей обо всех переменах, которые нас с ним ждут. Конечно, мне удобно молчать как можно дольше. Но я и так слишком много всего делала как мне удобно – беременной работала, кормящей фрилансила, в полтора года оставила ребенка со свекровью и вышла в штат на полный день, а в три года отправила в детский сад. Конечно, я радовалась, что ему там сразу так понравилось. В первый садовский день Кузя спокойно и деловито пошел строить пирамидку, вместо того чтобы рыдать и проситься к маме, как другие дети. Но радовалась я скорее за себя – ура, ребенок пристроен и не страдает, можно спокойно выпускать журналы и выгадать себе целых десять часов взрослой жизни в сутки. Потом как-то незаметно семейная логистика выстроилась так: я забираю Кузю из сада один раз в неделю, а Вениамин – остальные четыре раза. Приходила я поздно, от командировок и пресс-туров не отказывалась. Иногда меня беспокоило, что Вениамин кормит Кузю пельменями и развлекает компьютерными играми, в которые играет сам же с ребенком под мышкой, но меня тут же кто-то отвлекал – издатель, редакция, довольные и недовольные герои статей, – и пельмени отходили на десятый план. Ребенок рос обескураживающе беспроблемным. На обоях не рисовал, истерик в магазинах не закатывал, буквы выучил со свекровью, а читать научился сидя у меня на коленях и складывая по слогам мои рабочие СМС. Пара ОРВИ, краснуха, ветрянка, скарлатина, о которой мне рассказали уже после того, как я вернулась из командировки в Канны, – не хотели волновать. Бывали ангины, один раз подрался в саду с лучшим другом и выбил себе плечо, один раз упал ладонью на бутылочное стекло, заботливо оставленное на детской площадке алкоголиками, пришлось зашивать. Я жалела, обнимала, беспокоилась, дрожала в травмпункте, маниакально собирала потом все найденные на улице стекла и бросала их в урну с размаху. Но знала, что меня всегда подстрахуют – муж, свекровь, мама, воспитатели. По сути, я никогда не чувствовала стопроцентной ответственности за ребенка. А теперь все должно было измениться. Свекровь умерла два года назад. Вениамин жил в катерининской эпохе и не брал трубку. Работа закончилась. Кузины документы лежали в школе, куда он автоматически перешел после сада – они были объединены в один образовательный комплекс. Бедный мой малыш. Он разом лишился всего любимого и привычного – а для детей это синонимы. Ни папы, ни дома, где прожил всю жизнь, ни апельсинового диванчика, на котором удобно спать в обнимку с коалкой Жорой. Есть только мать между прошлым и будущим, которая толком не знает, что делать дальше.

Я вскочила с кровати, схватила мобильный, набрала номер Вениамина, потом отправила ему сообщение: «Кузя скучает, позвони, пожалуйста». Подождала полчаса, листая ленту фейсбука. Вениамин – жаворонок. Он бы прочитал, если хотел.

Я пошла в ванную – вдруг, пока медленно принимаю душ, Вениамин ответит? – и не выходила оттуда, пока мама не начала стучать в дверь. Проверила мобильный – никаких новостей.

– Привет, Кузя, – сказала я, гладя ребенка по лохматой голове. – А я вот приехала.

Кузя, в отличие от Вениамина, сова. Мог бы спать, но заулыбался.

– Привет, – сказал. – У меня новое одеяло, я его зову «облачко».

Одеяло было легкое, а пододеяльник с дельфинами пах, как и обещал производитель кондиционера, океанским бризом. Минимум – морским.

– Давай вставать? – улыбнулась я. – Бабушка печет блины и последний обещала сделать в виде коалки.

– Ура, – Кузя в пижаме подскочил на кровати. Ребенок – сова, пока мир не обещает коаловых блинов! – Надо сроч-чно умываться.

Мама на кухне пела, перевирая слова. Она, кажется, ни одной песни не знает наизусть – притом что стихи, хоть Мандельштама, хоть Тредиаковского, читает десятками и с выражением.

– Старый клен, старый клен, старый клен стучит к нам в дверь, – пела мама.

– В стекло! – возражали мы с Кузей, наслушавшиеся радио «Ретро FM», которое в этом доме выключалось только на ночь.

– …нам в дверь, – невозмутимо продолжала мама, – приглашая нас с тобою на прогулку…

– С друзьями!..

– Отчего хорошо, хорошо с тобой, поверь, – переходила мама на полную отсебятину, при этом, однако, сохраняя рифму.

– Бабушка, там не так!

– …оттого, что я иду по переулку.

– Ты идешь!..

– Я и пою – «я иду»! Кому блин с коалой?

Блин с коалой напоминал в лучшем случае блин с толстым котиком, но Кузю это не очень заботило. Он поливал коалокотика сгущенкой и был счастлив. А я сидела рядом и готовилась все счастье шести лет перечеркнуть.

– Сегодня день отдыха? – спросил сияющий Кузя, когда его отмыли от сгущенки.

День отдыха – это выходной день. По сути – день, когда я не иду на работу, Кузя так называл выходные лет с трех.

– Да, – пообещала я, и ребенок заскакал по комнате: день отдыха всегда был хорошим днем. – Только нам с тобой надо поговорить.

– Давай, – беспечно согласился Кузя и схватил коалу Жору и ежика Ежи. – А потом поедем домой?

– Кузя, мы не поедем домой, – я остановила его на ходу и попыталась усадить на диван. – Не поедем.