Читать книгу - "Пристанище пилигримов - Эдуард Ханифович Саяпов"

плеча. — А вали-ка ты, бродяга по жизни, к этой свой Матрёне Сергеевне кондовой… С-сука, шифоньер, обтянутый ситчиком! И никогда здесь больше не появляйся! Подыхать будешь под дверями — не открою!

Петрович, смущённо улыбаясь, встал с табурета и начал пятиться к выходу. Марго налетала на него, как разъярённая чёрная птица, и всё норовила куда-нибудь клюнуть.

Она шипела и свистела, как прохудившийся шланг, и всё никак не могла успокоиться — билась и билась от злости.

В последний момент, перед тем как пулей вылететь на лестничную площадку, Иван Петрович всё-таки успел крикнуть мне, зацепившись ручонками за дверной проём:

— Эдуард! Выходи во двор! Всё будет ништяк — догонимся! — И тут же получил пинка под зад, дверь с шумом захлопнулась.

— Никуда не пойдешь, — прошептала она, закрывая дверь на нижний замок.

— Маргарита. Золотце. Ну что случилось? Что ты так разошлась? — спросил я, выходя в прихожую. — Неужели мнение этого человека так важно?

Она измождено опустилась на тумбочку, рядом с телефоном, — отскочила трубка и послышался длинный гудок.

— Никуда не пойдешь, — прошептала она ещё тише. — Ты сегодня мой.

От этих слов я не испытал никакого душевного подъёма, а напротив — сердце сжалось от предчувствия беды, и в этот момент у меня перед глазами мелькнула сцена, как Калугин покоряет горный перевал: идёт тяжело, спотыкаясь о камни, в пыльном бушлате, за спиной РД, на плече АКС; слегка прикрыв морщинистые веки, любуется белыми сверкающими вершинами, — а я в это время на «гражданке» развлекаюсь с его девочкой: нагло целую её в губы и подливаю в бокал игристого вина. Тьфу! Что за наваждение?

А ведь такое уже случилось однажды со мной и моим другом Сашкой Мартыновым. В 1987 году он отправился в далёкий Афганистан выполнять свой интернациональный долг, а мне доверил присматривать за своей любимой девушкой и ограждать её от всяческих поползновений дворовой босоты. У неё было кошачье имя — Эля, и она была удивительной милашкой.

Я действительно присматривал за ней и помогал ей нести тяжкое бремя ожидания. Мы ходили друг к другу в гости. Мы вместе читали его письма, которые он писал нам как будто под копирку. Мы прогуливались по вечерам под жёлтыми фонарями. Мы ходили в кино, в театр, на дискотеку в ЦПКиО; на прощание обнимались как кровные родственники и она подставляла для поцелуя свою холодную упругую щёку.

Я ограждал её от соблазнов и при этом постоянно находился под прицелом её дьявольских глаз. Каждый день я убеждал себя в том, что девушка моего друга для меня — бесполое существо. Изо всех сил я сопротивлялся этому искушению, но с каждым днём оно становилось всё более контагиозным. Молодому человеку очень трудно бороться с похотью, потому что иммунитет приходит с годами и напрямую зависит от количества женщин, но я продержался от осеннего призыва до весны, и вот случился май…

Эля расшатывала твёрдость моего духа довольно методично, но я держался, крепко держался, хотя это было нелегко, поскольку девчонка была потрясающе красива. Однажды в конце мая она напоила меня 96 % этиловым спиртом и воспользовалась ситуацией, — я пришёл в себя, когда она уже сидела на мне сверху и дико вращала бёдрами. Я пытался её скинуть, но это было бесполезно: она лишь поглубже воткнула в меня свои «шпоры». Эля, конечно, была уверенной наездницей, и после этого ночного родео она оправдалась следующим образом: «А ты думал, что Мартынов оставил тебя только за тем, чтобы ты выгуливал меня как собачку?» — я не мог поверить своим ушам.

На следующий день Эллочка отписала своему возлюбленному: «Переспала с Эдуардом. Так себе — на троечку. Ты по сравнению с ним настоящий жеребец. Но главное заключается не в этом, а в том что этот сукин сын не прошёл моего испытания. Теперь выходит, что у тебя нет друга и девушки у тебя тоже нет. И всё это благодаря Мансурову. Вот такое он мерзавец». И постскриптум: «Прости, Сашенька, я тебя больше не жду. Забудь меня».

Я только одного не мог понять: зачем она написала ему об этом? Конечно, она была чокнутая и совершенно непредсказуемая, но писать такие вещи парню, который находится на войне, — это бессмысленная жестокость. По-моему, у неё была шизофрения, которая обострялась с годами, потому что эта удивительная девушка постепенно превратилась в конченную шлюху, а потом ещё в качестве оптимизации своей жизни выбрала самое древнее ремесло. В 90-е годы она уехала работать в Москву и там потерялась.

После этого наша дружба с Мартыновым закончилась, как и закончились письма из армии. Как говорится, чёрная кошка пробежала между нами. После дембеля он приехал ко мне только один раз. Мы сидели на кухне, давились «Столичной», которая не лезла нам в глотку, разговаривали очень мало, беспрестанно курили, слушали «Grave Digger» c фирменного пласта, а я всё надеялся, что он ни о чём не будет спрашивать, но он всё-таки спросил:

— Расскажи, как всё было.

Мой взгляд стыдливо пополз в угол под раковину, словно нашкодивший котяра, но Мартынов выудил меня оттуда и установил статус-кво:

— Я хочу знать! Я имею право!

— В деталях?

— В мельчайших.

— Ох, не люблю я эти детали. От них крыша может поехать.

— У меня башка уже давно набекрень… с Кандагара ещё. Так что валяй!

— Ну-у-у, в этот день мы пошли с Эллочкой в кино. Во всех кинотеатрах крутили «АССУ»…

— Это опускаем.

Его взгляд становился всё жёстче и жёстче. Он словно затягивал стальную нить у меня на горле. Я знаю, зачем он это делал. Он пытался убить двух зайцев в своём сердце, а для этого ему нужно было опять пройти сквозь огонь, только уже сквозь горнило правды, чтобы ни у кого не осталось шансов, чтобы только пепел по ветру.

— Итак, ты проводил её на Рудник. Почему сразу же не поехал домой? Почему задержался у неё? — крутил он меня чисто по-ментовски.

— Мы приехали на последнем автобусе. Денег на такси у меня не было, и Элька предложила остаться, точнее попросила… Скажу честно, я хотел уйти, но она закрыла дверь на ключ. Я мог настоять на своём,