Читать книгу - "Муравечество - Чарли Кауфман"

— Ясно. Ну, в моих файлах хранится изобретение из далекого прошлого. Называется брейнио.

— И что оно делает? — спрашивают Транки.

— Передает информацию напрямую в мозг публики.

— Хм. То есть можно слать в мозг картинки Транка?

— И не только их.

— Но для уточнения? Можно слать картинки меня?

— Да, — вздыхает компьютер.

— Мне нравится. Это может стать очень популярно.

— Можно даже заставить полюбить то, что увидят люди. Можно транслировать и чувства.

— Да?

— Еще бы. Это же мозг. Там все чувства и есть.

— Интересно. Я и не знал. Но название так себе. Брейнио. Это что вообще значит? Как хлопья «Чириос»?

— Как мозг. Потому что это действует в мозгах. Так что… Брейнио. И в единственном числе.

— А. Дошло. Как «Чириос». Лучше бы назвать транкио.

Я просыпаюсь под стук закрывающейся входной двери. Они ушли. Пора позавтракать. Я направляюсь на кухню, наливаю себе миску молока с хлопьями «Кошер Чармс» (розовые дрейдлы, желтая маца, оранжевые ермолки, зеленые мезузы) и за едой смотрю новости. Президент Транк (когда он успел стать Транком по-настоящему?) беседует на передаче «Фокс и друзья» со Стивом Дуси о том, как важны роботы, а также о том, что сам он — не робот.

— И Россия присылает много алюминия, и я облагаю этот алюминий пошлиной — и, кстати, стал бы я так делать, если бы был роботом, позвольте спросить? Нет. Потому что роботы сделаны из алюминия — это по-британски значит «металл». Никто этого не знает. Так что я бы работал против себя. И я не хочу сказать, что роботы не важны для нашей экономики. Очень важны. И мои сторонники это знают. Но еще никто не относился к роботам так сурово. Они не заменят американских рабочих. Так что когда лузеры из «Нью-Йорк Таймс» говорят, что я робот, — в смысле можете себе такое представить? «Фейк-Ньюс».

Я выключаю, надеваю костюм Клоунессы Лори и направляюсь в офис Пророка Фора.

— Клоунесса Лори? — недоумевающе спрашивает Пророк Фор.

— Нет, это я. Инкогнито, в костюме Клоунессы Лори. Стоп, ты знаешь Клоунессу Лори?

— Мы раньше рядом выступали на улице Уличных артистов. Она умела загребать деньги.

— Стоп, а где находится улица Уличных артистов?

— На 49-й, между 7-й и 8-й.

— А там нужно разрешение? Потому что я подумывал стать фокусником.

— Да. Там трехлетний лист ожидания, и город требует как минимум диплом бакалавра.

— В уличном актерстве?

— В исследованиях уличных выступлений. Да.

— Хм.

— В Колледже криминального правосудия Джона Джея есть курсы, но на них — трехлетний лист ожидания.

— Чтобы попасть на курсы?

— Чтобы получить анкету для подачи.

— Кажется, все это идет вразрез с духом уличных выступлений.

— Три года назад произошла уличная катастрофа, погибло двадцать туристов, когда виолончелистка без лицензии случайно наканифонила свой смычок взрывчаткой С-4. Так что логично, что закручивают гайки.

— Понятно.

— Мой совет — когда мы сегодня закончим, отправляйся прямиком в «Джон Джей» и записывайся на получение анкеты. Она пригодится.

— Ладно.

— Итак? Приступим?

Я киваю.

Тед щелкает моим переключателем.

Флотилия обманом заставляет Кастора читать объявления о кастингах в «Вэрайети», сказав, будто он читает «Нью-Йорк Таймс». Просматривая открытые кастинги, она на ходу выдумывает для Кастора новости.

— Война с Боливией. Их президент Монтойя национализировал фермы гуавы, и гуавовое лобби в Вашингтоне давит на президента Транка, чтобы он дал отпор. Транк обещает создать подразделение вооруженных сил из роботов под названием «Отряд великих боевых роботов Америки: Рассвет Возмездия».

Между тем мы видим, как она записывает себе контакты по кастингу на «Бабочки все еще свободны снова».

Флотилии, которая регулярно выступает в любительском театре города Амарилло «Маскарад» и всегда хотела стать профессиональной актрисой, но не имеет ни ресурсов, ни смелости взять и попробовать, откуда-то взбрело в голову, что она сможет испытать жизнь нью-йоркского актера, если уговорит попробовать в этом свои силы Кастора Коллинза и будет наблюдать его глазами — может, даже шептать советы, пока он выступает. Это в самом прямом смысле станет коллаборацией. Из-за общественного давления актерам теперь запрещено законом играть персонажа, который значительно отличается от него (нее, тона). Так что у Кастора есть преимущество на пробах на роль Дона Бейкера в мюзикле «Бабочки все еще свободны снова», поскольку Дон Бейкер, как и Кастор, слепой. За роль, конечно, бьются и другие слепые актеры, но никто из них в детстве не появился волшебным образом на космическом корабле, в отличие и от Кастора Коллинза, и от персонажа Дона Бейкера.

На пробах Кастор читает роль с именитым бродвейским актером Барассини, который сыграет Барассони, именитого бродвейского актера, с кем у Дона Бейкера начинается романтическая связь. Барассини разрешается играть именитого бродвейского актера, потому что он именитый бродвейский актер.

Флотилия, наблюдая за пробами глазами Кастора, влюбляется в Барассини.

Сеанс кончается. Я тороплюсь записаться в лист ожидания на подачу заявки в «Джон Джей», потом скрытно даю без разрешения несколько выступлений в Бездомном переулке и Зассанном переулке в Финансовом квартале. Здесь полиции не наблюдается, особенно по воскресеньям, так что можно работать без помех. Я зарабатываю четыре доллара семьдесят три цента, в основном от бездомных в Бездомном переулке, и всего семьдесят два цента от ссущих в Зассанном переулке.

Я почти уверен, что кто-то влезает в нашу квартиру, пока нас нет. Все признаки налицо: отпечатки ботинок в ковчеге, убывание моего кошерного крема для бритья, не содержащего молока, «фокусы» в истории поиска в браузере. Клоунесса Лори говорит, что я параноик, что всему наверняка есть логичные объяснения. Что, например, да, она не может найти свои шейтель «Мишель Уильямс» и брючный костюм от Александра Маккуина, но уверена, что наверняка забыла их в микве после ритуального погружения.

— А как же ты тогда попала домой?

Она осекается.

— На метро, — отвечает она.

— Нет, в смысле как ты попала домой без брючного костюма?

— А. Ну, значит, в тот день я надела два брючных костюма, да? Было холодно, и я пододела утепляющий брючный костюм из «Л. Л. Бин». Так что вполне логично, что про второй я забыла.

— Ты звонила в Манхэттенскую микву, чтобы там поискали?

— Б., это брючный костюм от Александра Маккуина за две тысячи пятьсот долларов. Никто не сдаст его в бюро находок.