Читать книгу - "Момент - Дуглас Кеннеди"

Впервые с момента нашей встречи Йоханнес посмотрел мне прямо в глава:

— Знаете, что она сказала мне в ту ночь, когда умирала? «Я всегда была уверена, что жизнь несправедлива, особенно в те годы, когда тебя не было со мной. Потом ты вернулся ко мне, и жизнь больше никогда не казалась мне несправедливой». И это говорила женщина, которая умирала на тридцать лет раньше положенного срока, от рака, которым ее наградили.

— Ты был всей ее жизнью, Йоханнес.

— И вы тоже.

Я вернулся в Мэн следующим вечером, забрав свою машину в аэропорту Бостона и двинувшись на север по темнеющей автостраде. Пока меня не было, выпал свежий снег, но парень, который чистил подъездную дорогу, постарался и расчистил даже тропинку, ведущую к моей двери. Переступив порог, я вдруг подумал о том, что за эти три дня почти не сомкнул глаз. Следом еще одна мысль пронеслась в голове: И все-таки это тяжело — возвращаться в пустой дом.

Я выгрузил в стиральную машину грязное белье из багажной сумки. С четверть часа стоял под горячим душем, пытаясь смыть с себя следы десятичасового перелета и трех часов за рулем. Потом налил себе немного виски и проверил почту. Среди писем было одно от дочери:

«Ты в стране, отец? Вечно я не в курсе. Я могла бы приехать из колледжа завтра, если у тебя есть настроение поужинать со мной».

Я тут же написал ответ:

«Давай сделаем проще. Я сам приеду в Брансвик. Как называется тот итальянский ресторанчик, который тебе так нравится?»

Мы договорились встретиться в семь вечера.

Пришло письмо от Йоханнеса:

«Сегодня говорил с агентом по недвижимости — на следующей неделе буду подписывать договор аренды помещения. Встречался с юристом. Он составит контракт между вами и компанией, которую я создаю как единственный акционер. В нем будет прописано все, что касается ваших инвестиций. Я бы хотел, чтобы вы, как только получите проект, согласовали его со своим юристом, желательно владеющим немецким языком. Как я уже сказал вчера, я приму от вас деньги только в качестве инвестиции… и при условии, что вы приедете в Берлин на открытие книжного магазина».

«Я обязательно приеду на открытие, — написал я в ответ. — И, если у тебя возникнет желание позвонить мне — просто чтобы поболтать, — вот мой скайп».

«Уменя тоже есть скайп! — ответил он. — Здорово, нам обоим это будет бесплатно, и я смогу грузить вас новинками манги».

«Грузи на здоровье, — подхватил я. — И знай, что ты можешь звонить мне в любое время. Дня и ночи. Потому что я, как и ты, почти не сплю».

Но в тот вечер я заснул сразу и проспал всю ночь. Девять часов беспробудного сна. Когда я проснулся, меня встретил один из тех редких зимних дней в Мэне, когда небо сияет голубизной. Морозец ниже нуля, но не арктический. Снег девственно-чистый. И мир кажется прибранным и правильным в такое ясное солнечное утро.

Я разобрался с корреспонденцией. Написал несколько страниц своего объемного очерка по поездке в Мавританию, которую предпринял еще до Рождества. Потом сел в машину и поехал в итальянский ресторанчик в Брансвике, который так нравился Кэндис. Она уже ждала меня за столиком. Когда я вошел, она не сразу заметила меня, зато я успел ее разглядеть. Сдержанная и элегантная, одетая просто, но стильно, в черном свитере и джинсах, — интеллектуалка и симпатяга, но лишенная угловатой холодности своей матери.

Она сидела, склонившись над книжкой, и грызла кончик карандаша.

— Что, книга, достойная прочтения? — спросил я, подходя к столику. Она подняла голову и осчастливила меня широкой улыбкой, хотя в главах промелькнула тень беспокойства.

— Томас Манн. «Волшебная гора». «Великие произведения мировой литературы в переводе». У меня экзамен в понедельник.

— Роман очень длинный, но хорош в своей назидательности.

— Назидательности. Мне нравится.

— Дарю, — сказал я, присаживаясь. — Могу я соблазнить тебя бокалом вина?

— Ты же знаешь, мне еще несколько месяцев до совершеннолетия.

— Если нагрянут копы, я отобьюсь.

— Мой отец вне закона, — улыбнулась она.

— Послушай, когда я учился в колледже, пить можно было с восемнадцати. Правда, это было в декадентские семидесятые, когда мы не были так озабочены микроменеджментом социального поведения в стране.

— Ты говоришь как истинный либертарианец.

— Я говорю как мужчина, которому перевалило за пятьдесят.

Подошел официант, и мы заказали полбутылки «Кьянти».

Он взглянул на Кэндис, пожал плечами и отправился за вином.

— Вот видишь, мы их обманули, — сказал я.

— Хорошо, только бокал — это мой предел.

— Мой тоже, потому что я за рулем. И я только что вернулся кое-откуда.

— Что за «кое-откуда» на этой неделе?

— Между прочим, я целых полтора месяца никуда не ездил.

— Это новый рекорд.

— Я был в Берлине.

— По старым местам? Ты сегодня какой-то не такой, отец. Что-нибудь случилось там?

— Много чего.

— Не хочешь поделиться?

— Хочу… но пока не готов.

Я видел, что моя дочь изучает меня. В присущей только ей спокойной манере аналитика. Потом она улыбнулась понимающей улыбкой и сказала:

— Нет проблем, пап. Когда будешь готов рассказать… конечно, мне очень хочется послушать. Но ты действительно выглядишь… задумчивым, так бы я сказала.

— Пожалуй, ты права. Но когда я увидел тебя за столиком, ты выглядела… да, я бы сказал, задумчивой. И это, как я понимаю, с Томасом Манном никак не связано?

Принесли вино. Мы чокнулись. Я видел, что Кэндис пытается сформулировать что-то очень важное и трудное — у нее было такое выражение лица, как всегда бывает, когда она принимает важное решение. Застав ее в момент внутреннего конфликта, я почувствовал, как меня переполняет любовь к дочери. И отчетливо понял, что она уже вступает во взрослую жизнь со всеми сопутствующими сложностями.

Опустив глаза, она сказала:

— Пол сделал мне предложение.

Пол Форбуш. Очень милый, очень рассудительный парень из Нью-Йорка, ее однокурсник, он изучал философию и религию; мы встречались несколько раз, и я неизменно отмечал, как он добр и внимателен к моей дочери. Он даже признавался мне в том, что обожает ее. Тогда они приехали ко мне на уик-энд, и я не изображал «шокированного отца», когда они легли в одну постель в гостевой комнате. Улучив момент, он сказал мне:

— Вы знаете, сэр, что ваша дочь, Кэндис…

— Пол, мы же не в романе Джейн Остин, так что зови меня Томас. И я, конечно, знаю, что Кэндис моя дочь, поэтому…