Читать книгу - "«Веселая» неделька - Александр Воронецкий"

К моему удивлению, самоходная буровая возле камералки отсутствовала. А должна была стоять – заданную скважину буровики пробурили точно, и я по идее обязательно должен показать им очередную. Прошел в свою комнату, и подумал, чем бы заняться несерьезным, что можно в любой момент отложить в сторону – буровики ко мне могли заявиться в любую минуту. А их все не было и не было. Зато заглянул Игорь Георгиевич, пригласил к себе.

«Поздравляю!» – в своем кабинете пожал мне руку, – «Больше буровики надоедать тебе не будут!»

«А кому вместо меня?» – приятной новости я обрадовался, как любой геолог на моем месте.

«Никому!» – ответил с улыбкой Игорь Георгиевич, – «Нашелся умный человек – прибор по «контактному» определению содержания молибдена придумал настраивать без всяких скважин».

Я, конечно, поинтересовался, в чем суть придумки, и главный геолог объяснил: вместо десятка скважин, бурение которых еще непонятно чем кончится, можно обойтись одной, созданной искусственно. Как? Да просто: взять материал старых раздробленных проб – его в партии море, добавить в каждую четко вывешенное количество молибдена, залить эбоксидной смолой, и тщательно перемешать. Получатся пластины, в которых среднее содержание молибдена легко высчитать, и из этих пластин так же легко собрать любую скважину, просверлив в них дыру. А новый прибор – в ней настроить, потому что содержание молибдена в каждой пластине известно. То-есть, бурить скважины ради керновых проб, что бы в них определить содержание молибдена, не нужно. Блеск! Что б мы без головастых умельцев делали?

В настроении отличном вернулся к себе в комнату, а там сидел Андрей. Рассказать, как вчера по темному к нему заявился мент в штатском, и предложили пройти к соседу, понятым. У того в комнате было еще два человека, в штатском, сам сосед в наручниках и под присмотром милиционера в форме. Начался обыск, хотя обыскивать было нечего – в комнате стул, стол, кровать и больше ничего. Но те, что в штатском, зачем то тщательно осматривали стены, и в одной нашли замазанное глиной пятно. Которое, когда свежую глину расковыряли, оказалось углублением на пять сантиметров в саманной стене на уровне головы среднего роста человека. В углублении ничего не оказалось, но один из штатских соседу в лицо сказал:

«Пулю ты, конечно, выковырял, но частицы свинца в самане все же остались, и проба это покажет».

Также тщательно, даже с лупой, исследовали пол, в щелях между досками что то вытирали и прятали в пакетики.

Потом Андрея заставили несколько раз расписаться, и под утро отпустили. А сами, вместе с соседом, уехали в Мирный, оставив в комнате одного милиционера.

Андрей, первый раз в жизни попавший в такую передрягу, был возбужден, как никогда словоохотлив, и все высказав, начал спрашивать меня, что я обо всем думаю. К счастью – говорить я пока ничего не мог – в комнату заглянула секретарша, и пригласила меня к Павлу Петровичу. Как всегда – срочно. Я этим воспользовался, честно говоря, с облегчением, и в кабинете начальника встретил Мирненского опера Михаила. Он тут же со стула поднялся, со мной поздоровался, и начальнику сообщил:

«На день его забираю, как договорились», – повел меня на выход из камералки, напротив которой стоял милицейский Уазик, с двумя пассажирами в штатском.

«След от пули в стене вы нашли, наверное, и следы крови на полу. От меня то что нужно?» – поинтересовался у Михаила, когда залезали в кабину.

Усевшись на переднее сидение, опер достал из папки мою бумажку, с картинками событий недели, развернул ее, и скомандовал шоферу:

«Давай к скважине!» – потом обернулся назад ко мне, – «Пройдем по всему маршруту убийцы, как у тебя нарисовано. А ты будешь рассказывать».

«Тогда стоп», – мы успели подняться на вершину бугра, откуда начинался спуск в долину к скважине, – «отсюда нам нужно идти пешком».

Кроме шофера из машины все вылезли, и я показал рукой в направлении найденного мной и Докой кострища: