Читать книгу - "Наркопьянь - Алексей Ручий"

- Братан, ну сыграй че-нить... Цоя можешь?

- Цой? А кто это?

- Ты че Цоя не знаешь? Ну ты, бля даешь...

Я подошел к ним вплотную. Местные смерили меня оценивающими взглядами. Так львы смотрят на антилопу, которую намереваются сожрать. Леха обернулся, увидел меня и заулыбался.

- О, братан, вот ты где. А я тебя потерял.

Ну ничего себе! Он меня потерял. Как будто это я метнулся из электрички, как в задницу ужаленный и побежал прямиком к компании местных хищников, терпеливо стерегущих добычу.

- Это, пацаны, мой братуха, - Леха криво улыбался мне, - прошу любить и жаловать... вот для него я спою щас... и сыграю, бля. - его качнуло.

- Давай Цоя... или че-нить такое... пацанское.

- Сейчас...

Леха провел пальцами по струнам, потом начал играть нервным боем, извлекая из гитары резкие безумные звуки. Пел он словно раненое животное. А на лице застыла издевательская гримаса. «Катись, колесо» группы Сплин. Он смеялся над ними. Он смеялся над всем этим глупым и бесполезным миром, похожим на старую тряпичную куклу.

Кто-то из местных протянул мне бутылку пива. Я взял и отхлебнул. Непроизвольно посмотрел наверх (видишь ли ты меня сейчас, бог отверженных, Бог Последнего Шанса?). Небо было затянуто серыми тучами и лишь на западе у самой кромки, там, где оно соприкасалось с черными зубьями хвойного леса, алела раскаленная закатом полоска. На станцию медленно наползали ранние мартовские сумерки.

- А вы че в натуре братья? - обратился ко мне быковатого вида парень с мутным от поглощенного спиртного взглядом - тот, который дал мне пиво.

- Ну да.

- Че родные?

- Да, родные, а что непохожи?

- Вообще-то не особо. Хотя хуй его знает...

Он сделал длинный глоток, который можно было сравнить разве что с затяжным прыжком с парашютом, когда ты несешься к земле на всех парах, и неизвестно приземлишься ли ты мягко или расшибешься в лепешку. Пиво в его бутылке стремительно убывало, а дно приближалось. Когда он, наконец, оторвался, взгляд его помутнел еще сильнее.

- Пиздец, - коротко изрек он. Потом протянул мне руку. В его пятерне поместились бы две моих. - Серега, - представился он. Его щеку рассекал кривой розовый шрам.

- Леха, - я сунул свою ладонь в эти тиски из плоти.

- Пиздато твой братан играет...

- Ага.

Местные оказались неплохими ребятами. Когда кончилось пиво, они сходили и купили еще. Причем Серега спросил меня:

- Тебе какое взять? - деньги были его, он угощал.

- Мне все равно. Возьми такое же как и себе.

Он принес мне две поллитровых «Балтики-семерки». Леха играл. Он находился в состоянии творческого экстаза, полубезумия, когда плевать на то, что играть и кому играть. Он мог бы играть пингвинам на вершине айсберга у берегов Антарктиды.

Я сидел и беседовал с этими простыми русскими парнями, которые не захотели нас убивать (я почему-то был уверен, что убить они могут). Похоже на беседу кролика с удавом, который отказался его жрать, ссылаясь на несварение желудка. Парни работали на Балтийском вокзале – обходчиками или что-то в таком духе. Они любили свой родной поселок со скромным названием Тайцы и ненавидели чужаков – они мне сами об этом сказали. Тем приятнее было сознавать, что для нас они сделали исключение. Черт побери, Бог Последнего Шанса, я знаю: ты наблюдаешь за мной. И иногда я даже нравлюсь тебе.

Окончательно стемнело. Мы потеряли счет часам. Леха все играл. Я ощущал, что нирвана где-то рядом. Возможно, мы лишь в шаге от нее. Сейчас, еще чуть-чуть – и она окутает нас облаком веселящего газа.

Внезапно темноту разорвал свет прожектора и раздался оглушающий стон электрички. Она с ревом надвинулась на платформу из темноты, заскрипела тормозами и застыла возле нее. Зашипели двери. Леха неожиданно подорвался, закинул гитару в чехол, и так же стремительно, как не так давно выпрыгнул из электрички, в электричку же и рванул. Не прощаясь. Я выпал в осадок. Его стремительности мог бы позавидовать метеорит.

Слава богу, я уже был знаком с этими его закидонами и поэтому не растерялся. Я начал спешно прощаться с новыми знакомыми, извиняясь за Леху и отмазываясь тем, что у нас еще куча дел, а на дворе ночь и вообще скоро электрички ходить перестанут, и тогда мы останемся здесь куковать до утра. Серега предлагал остаться и заночевать у него. Я отказался, еще раз извинился за Леху и кинулся к электричке, пока не закрылись двери. Серега напоследок сунул мне в руки еще две поллитровых «Балтики».

Я заскочил в тамбур, и двери у меня за спиной со свистом закрылись. У противоположной стены тамбура стоял Леха и смеялся.

- Блядь, ну ты даешь, - гневно закричал я. Он не отреагировал, просто продолжал смеяться и все. - Хоть бы предупредил, что собираешься отчаливать.

- Э, братишка, не сердись, - наконец остановился Леха, - надо ж было когда-то заканчивать этот концерт и сваливать.

- Ну не так же... пацаны, похоже, обиделись.

- И хуй с ними... попьют пивка и забудут. Им все равно с кем пить.

- Может, и все равно, но... все равно так не поступают.

- Бля, только так и поступают, - он ухмыльнулся, - и вообще забей - сейчас мы по электричке пройдемся, денег заработаем и напьемся до усрачки.

С трудом верилось. Я вновь почувствовал голод. И усталость.

- Валяй, - сказал я, - но я - пас.

- Как хочешь, - ответил Леха.

Я остался сидеть в вагоне, а он ушел. Я открыл пиво и неспешно тянул его, глядя в окно. За окном была только темнота, непроницаемая для глаза. Поэтому я видел лишь грязное серое стекло. Контролеров на поздних рейсах обычно не было, поэтому я мог сидеть, не дергаясь. Минут через двадцать Леха вернулся. Он прошел весь поезд и реально заработал больше, чем за все время до этого, бумажные десятки из карманов чуть не вываливались. И это притом, что он все это время пил. Ума не приложу, как у него это получалось.

Мы доехали до станции Лигово и там вышли. Я вспомнил, что собирался сегодня заехать к Кате. Она жила в Петергофе, здесь я мог как раз сесть на нужную мне электричку. Решил отчаливать, но Леха задержал меня.

- Пойдем пивка еще рванем и потом разбежимся, - предложил он.

Я все еще злился на него за случившееся, но все же согласился. Ладно, черт с ним, он действительно так жил, он стебался над всем, чем только мог, он не кривил душой. Ему действительно было плевать на тех чуваков, как и на всех остальных. Возможно, и я это допускал, ему было плевать и на меня. Такой уж он был чувак.

- Я тебя, блядь, не пойму, братан, - говорил мне Леха - мы сидели с ним в небольшой пивнушке на станции и пили пиво, иногда он подходил к однорукому бандиту и спускал несколько бумажек, я равнодушно смотрел на это: азартные игры меня никогда не привлекали, - когда ты пьяный, тебя хуй заткнешь, а когда трезвый - слова, блядь, не вытянешь...