Читать книгу - "Наречия - Дэниэл Хэндлер"

Поднявшись, Лайла слегка покачнулась, что, кстати, происходит с ней только в последнее время, причем явно не к добру. Бармен нахмурился и растер между ладонями каплю лосьона.

— Я чего-то не понимаю, — сказала она. — Давайте я объясню, что происходит с евреями. Девушки никогда-никогда-никогда-никогда-никогда-никогда не ступят ногой в заведение вроде этого и никогда не будут по двое спать с тобой… — она бросила взгляд на жетон с именем, — Гэс. Комедия окончена. Хватит с нас порнушных фантазий и мужиков, которые носятся друг за другом по полю, пытаясь отнять мяч. Тебе приходится каждые пять минут звонить Тони, чтобы узнать счет? Так вот иди займись одним дельцем с Тони. Если бы мужики ходили на свидания друг с другом и занимались сексом всякий раз, как только им становится херово, в этом мире было бы куда меньше страданий.

— Черт побери! — не выдержал бармен. — Да у тебя крыша едет похлеще, чем у того придурка в наушниках, а ведь ты даже не пила. Послушай, какая муха тебя укусила?

Лайла одарила его точно такой же улыбкой, что и мужа, когда тот купил ружье.

— Это чтобы ходить на охоту, — сказал он ей. — Стрелять в птиц.

И она расстегнула блузку.

Такая зеленая шелковая блузка, совсем не подходящая для дождя, а дождь, надо сказать, постоянно лил в этой части света. У нее в больничной палате в стенном шкафу висел на плечиках целый гардероб потрясающих выходных нарядов в полной боевой готовности. Стоило мне открыть дверцу, как вешалки начинали раскачиваться и клацать, словно Лайла была уже мертва и только ее призрак решал, во что бы ему принарядиться.

— Смотри сюда, — произнесла она, продолжая расстегивать пуговицы. Лифчика на ней не было. Собственно говоря, в нем не было особой необходимости, хотя, конечно, она носила его года два, пока училась в старших классах, пока я не сказала ей на футбольном поле, где изморось плевала нам в стаканы с ромом, что он ей ни к чему. Под шелковой тканью шел шрам от последней операции, он змеей извивался между грудей, после чего широкой зубастой спиралью устремлялся ниже, к бледному животу, на котором было уже не различить пупка. По какой-то причине ей сделали спиральный шов. По какой-то причине это было необходимо. Я видела этот шов уже тысячи раз, начиная с того дня в больничном коридоре, когда меня отказывались впустить к ней в палату, и слышала, как Лайла выходила из наркоза, как она кричала и плакала, кричала и плакала, и я все равно пробилась к ней. Этот больничный коридор казался мне свиданием вслепую на шестом этаже, и все таращились на меня, недоумевая, что происходит, но Адама к тому времени уже не стало, как и мужа Лайлы, так что я была единственным близким ей человеком, а она — моим. Всякий раз, когда я видела этот шрам, я тотчас думала о том, что мне показывали на телеэкране в ее палате. Какая-то из медсестер включила телевизор, чтобы Лайле было не так скучно, а я тем временем тупо листала в коридоре журналы, потому что я, видите ли, не являюсь ее родственницей. По телевизору показывали научно-популярную передачу о каких-то людях, которые нашли в лесу раненого медведя и с помощью имеющихся у них научных познаний вернули ему здоровье. Теперь этот медведь путешествовал с цирком и даже умел держать на голове разные предметы. Почему они не могут оставить их в покое?

Ну почему? Почему? Я не верила собственным глазам, что по телевизору показывают такие вещи, вот и Гэс тоже не верил собственным глазам, глядя на шрам. Не проронив ни одного грубого слова, он оставил нас в покое. Лайла села и запахнула блузку.

— Мне надо в туалет, — сказала она и потянулась к сумке.

— Составить тебе компанию? — спросила я. В туалете с ней происходили ужасные вещи, надеюсь, вам это понятно, и я видела их все до единой.

— Я лишь почищу зубы, — сказала Лайла, доставая из сумочки щетку. — У меня во рту помойка.

Она прошла за кадки с растениями. Я же опустила голову на стол и разревелась. Когда Адам переехал ко мне, мы на одной гаражной распродаже купили глобус и потом, лежа в постели, ужасно любили вдвоем его вращать. Бывало, я останавливала мир одним-единственным прикосновением пальца, а Адам, даже накачанный под самую завязку наркотиками, рассказывал мне все, что знал, о тех странах, к которым прикасался мой палец. Некоторые истории он придумывал сам, однако большинство помнил из рассказов школьного учителя, которому удалось вбить все это ему в голову. И все равно ничто не подготовило меня к тому, что произошло. Я все равно ничего не знала про этот момент, каким он будет, и подумала, что лучше, если я всплакну минуту-другую, но тут на стол поставили бутылку, и Лайла опустилась на сиденье рядом со мной.

— Я сделаю тебе коктейль, моя милая, — сказала Лайла, только это оказалась не она. Эта женщина была старше, значительно старше, элегантно одета, на плечи накинута шаль. Я купила бы себе точно такую же, если бы позволяли финансы. Ее пальцы напоминали деревья в парке, и она держала все сразу одновременно: вермут, кампари, шейкер для коктейлей и три изящные рюмки.

— Я вас помню. Вы нам попались навстречу, когда мы входили сюда, — сказала я.

— Я поговорила с вашей подругой, — произнесла женщина, отвинчивая пробку с бутылки вермута. — Я рассказала ей мою теорию насчет блэк-джека.

Я явно чего-то недопонимала.

— Вы здесь работаете?

Женщина издала звук, какой обычно издают куры в курятнике, и мне вспомнилась мать Лайлы, когда она обычно проливала что-нибудь себе на блузку — впрочем, это ее ничуть не смущало.

— Я бы не стала утверждать, что теория работает на все сто, — продолжала тем временем незнакомка. — Я пускаю на ветер все мои денежки и почти ничего не выигрываю. Как вы сами видите, сегодня здесь тихо, вот я и забрела сюда и увидела, что вы плачете, словно вам жизнь не мила. И вот я перед вами, своего рода наглядный пример. Я сейчас сделаю вам коктейль, который называется «Старый приятель». Кампари, вермут, бурбон по вкусу, и стоит только сделать глоток, как на вас тотчас станет любо-дорого посмотреть, можете убедиться.

Я посмотрела на женщину и узнала в ней и скучающую медсестру, и Адама, и тех мальчишек, что в четыре утра гоняли по площадке радиоуправляемые автомобильчики. Воистину потрясающее открытие — все мы немного чокнутые.

— Здесь был еще один тип, который мог бы послужить примером, — сказала я. — У него тоже имелась своя теория.

— У каждого из нас своя теория, — отозвалась женщина и принялась трясти шейкер. Было слышно, что она уже положила внутрь лед. — Этот ваш тип, что он вам сделал?

— Ничего. Просто испортил настроение, — сказала я. Лайла все не шла, и я уже начинала волноваться, вернее, пыталась решить, волноваться мне или нет, — но тут она появилась, словно этакое чудо, и прошествовала мимо кадок с растениями к нашему столику.

— У нас праздник! — произнесла женщина и добавила кампари.

— Я вернулась, да и вы тоже, — сказала Лайла, кладя зубную щетку назад в сумочку. — Аллисон, эта та самая женщина с теорией насчет блэк-джека. Мы с ней побеседовали по пути в туалет.