Читать книгу - "Берлинский фокус - Луиза Уэлш"

* * *

Клоуны закончили валять дурака и ускакали со сцены под сумасшедший панк-рок. Зал хлопал и топал в такт музыке, неугомонные комики выкатились кувырком на бис, с безрассудной легкостью перебрасываясь бензопилами, и наконец, невредимые, убежали за кулисы.

Пробегая мимо, коротышка махнул пилой в мою сторону.

– Пили дальше, – пробормотал я.

Он усмехнулся и сказал что-то по-немецки: может, послал, а может – пожелал удачи.

Два одетых как ниндзя помощника неторопливо убрали сцену за клоунами и расставили мои вещи. Улла поставила музыку, я дождался пятого такта, досчитал до пятнадцати, глубоко вдохнул и вышел из правой кулисы, едва ниндзя скрылись за левой. Клоунские овации еще дрожали в воздухе. Я взвесил их, измерил температуру зала, обжегся и понял, что впервые в жизни разогревали меня.

В правой руке я нес маленький стеклянный столик. Я поднял его над головой, раскрутил как снаряд, перевернул в воздухе, таинственно взмахнул рукой и вынул из него колоду огромных карт. Затем я небрежно поставил его на сцену и наколдовал горшок с невообразимым пластиковым цветком по центру. Я надеялся, что нелепое растение развеселит публику, но все молчали. Я чувствовал их присутствие, их нарастающее нетерпение.

Со сцены я видел лишь разбросанные в темноте огоньки свечей. Бог заглянул в небо и увидел там пустоту. Он размял пальцы и принялся творить мир. Я коротко поклонился и начал.

* * *

Видели когда-нибудь в кино, как океанский лайнер готовится отплыть в долгое путешествие? Пассажирам так не хочется расставаться с близкими, что они бросают им с палубы длинные ленты. Отплывающие держат один конец, провожающие на берегу – второй. Корабль уходит, ленты натягиваются и наконец рвутся.

Вот так я себе представляю яркие нити внимания, натянутые между мной и публикой. Я пытаюсь держать их в напряжении, не давая лентам порваться до финальных поклонов.

В тот вечер я чувствовал себя одиноким пассажиром на верхней палубе со связкой безвольных лент в ожидании хотя бы легкого бриза.

Я выдал им пару фраз по-немецки, но, похоже, меня принимали за антракт между действиями. Я продолжал под звон бокалов и разговоры вполголоса, сосредоточиться на номере становилось все труднее с каждым новым звуком.

Все изменилось, когда в зале зажегся свет. Теперь я видел лица и впервые завладел их вниманием. Я вышел вперед, как приговоренный на эшафот, и пригласил добровольца.

Сильви потом объяснила, что я все делал неправильно. Люди вскоре станут бороться за право выйти ко мне на сцену, но в ту ночь даже разносчицы сигарет остановились посмотреть на мое унижение. Несколько мучительных секунд я стоял, слишком смятенный, чтобы найти в зале жертву, боясь опуститься до уговоров. На мгновение мне показалось, что я слепну. Огни на сцене стали слишком яркими, зрители поплыли перед глазами, и даже свечи, кажется, погасли. По спине скатилась капля пота. Вдруг мне навстречу встала молодая девушка, и я понял, что все будет хорошо. И какое-то время все действительно шло отлично.

Она так уверенно вышла на сцену, что публика могла заподозрить в ней мою ассистентку. Но я зря волновался. Даже в тот первый вечер, несмотря на мой фрак и фокусы, зрители хотели видеть лишь Сильви.

* * *

Фокус прост, что-то вроде наперстков. Я показываю публике три конверта и фотографию королевской короны и передаю их девушке. Она прячет снимок в один из конвертов и смотрит, как я их перемешиваю. Затем указывает на нужный конверт. Я обещал подарить ей корону, если она угадает, в каком конверте снимок. Я решил, что немцам понравится мой монархический экивок; в конце концов, им это не чуждо. Публика не оценила мою идею, как не оценила и меня самого, но я знаю, как кинуть наживку. Я достал сотню евро, показал залу и положил в конверт вместе с фотографией, обналичив таким образом ставку.

Девушка была в черном платье до икр, не слишком облегающем, но и не скрывавшем ее стройную фигурку. Темные волосы пострижены под густое каре, уже слегка обросшее. Она выделялась из толпы небедных студентов, и у меня мелькнула мысль, не собирается ли она и в самом деле выиграть деньги. Но, перемешивая конверты, я заметил ее уверенный взгляд и улыбочку, и понял, что сам никогда бы не выбрал ее в добровольцы.

Я перемешивал их медленно и торжественно, бормоча заклинания. Девушка смотрела с пугающей сосредоточенностью, и я начал задавать вопросы в надежде развеселить ее и отвлечь внимание от моих рук.

– Как зовут мою прелестную помощницу?

– Сильви.

Я услышал акцент, голос «кока-колы», «Курс»[10]и «Мальборо», так говорят по всей Америке, кроме Юга да Бронкса.

– И что привело вас в Берлин?

Она пожала плечами и посмотрела в зал.

– Жизнь?

Публика засмеялась, и я улыбнулся, хотя не понял шутки. Но смех оживил зрителей, и они нужны мне живыми до конца шоу. Я поднял конверты перед собой и начал творить чудеса.

Наперстки, они же Червонная Дама, они же Надувательство – старик, обучивший меня этому избитому трюку, начал урок предупреждением:

– Этот фокус ровесник Египта или даже древнее. Многих мужей он спас от голодной смерти и многих свел в долговую яму. Мудрый человек разыгрывает, но никогда не играет.

Он был прав, и зрители это знали. Сильви осмотрела конверты, подтвердила, что они одинаковые, я положил их на столик и начал перемешивать, продолжая говорить. Я бы хотел, чтобы камера снимала стол крупным планом, демонстрируя мои руки на большом экране за спиной. Но зрители вынуждены верить Сильви, и у них есть на то основания. Она стояла передо мной, в профиль к залу, внимательно следя за движениями.

– Отлично. – Я разложил конверты на столе и поднял руки. – Вы хорошо следили за снимком?

Многие добровольцы сомневаются, теряются в выборе, надеются на удачу, и иногда она помогает, ведь, если игнорировать мои подсказки, ставки всего лишь один к трем.

Сильви не колебалась, она кивнула и указала пальцем на крайний левый конверт:

– Этот.

– Точно? – И снова ни малейшего сомнения, никакой заминки. Я чувствовал, что публика в ней уверена. Я сделал обеспокоенное лицо. – Хорошо, открывайте.

Сильви вскрыла конверт, вынула фотографию с бриллиантами и заглянула внутрь в поисках купюры.

– Наверное, прилипла. Не стесняйтесь, можете порвать его, он стоит гроши.

Девушка надорвала бумагу со всех сторон, удостоверившись, что конверт пуст. Зрители вяло поаплодировали, я отблагодарил их поклоном.

– Спасибо, но я только что лишился недельного заработка. – Зал промолчал. Я продолжал улыбаться. – Сильви, будьте так любезны, откройте остальные конверты.

– С удовольствием.