Читать книгу - "Том 1. На рыбачьей тропе ; Снега над Россией ; Смотри и радуйся… ; В ожидании праздника ; Гармония стиля - Евгений Иванович Носов"

и порол крестьян, а мы хотим устроить к нему паломничество. На каком языке можно общаться с таким чиновником от культуры, утверждающим, что фетовская поэзия мещанская и она чужда советскому народу?

*

— Но все-таки Фет реабилитирован, так же как Платонов, Замятин, Ахматова и многие другие писатели, попавшие в свое время в «черный список» {46}. А чиновники от культуры вынуждены, хотя и с боем, сдавать свои позиции. В центре этот процесс протекает активнее, в провинции — медленнее. И, конечно, должны быть на местах люди, которые смогут отстаивать интересы культуры. Возможно, это и есть одна из причин, почему вы не уехали из Курска?

— Меня удерживает от всякого переезда труднообъяснимая привязанность к родным местам. Из-за этого я никогда не отдыхал на Кавказе, а Крым посетил в последний раз в 1938 году. Приходит летний сезон, люди рвутся к морю, а я не могу даже на месяц покинуть свою Россию, такую, какая она есть, — пространную, с открытым горизонтом, зовущую далью дорог и бесконечностью русских характеров. Если и езжу в Дом творчества, то лишь в Переделкино. Потому что и природа здесь российская, и дела какие-то в Москве можно решить.

*

— Любовь к России чувствуется в каждой строчке ваших рассказов и повестей, которые открывают перед читателями удивительные просторы Среднерусской возвышенности, знакомят с работящими, открытыми, добрыми и мужественными людьми. Вместе с тем вы не идеализируете русский народ. В ваших публицистических работах появились герои, весьма отличные от тех, что знакомы нам, скажем, по «Усвятским шлемоносцам». Очевидно, очень больно сейчас писать о деревне, столь близкой вашему сердцу?

— Не писать больно, а видеть то, что там происходит. Нас губит не столько экономический, сколько моральный кризис. И деревня понесла, на мой взгляд, самый большой моральный урон. Уходят из жизни старики — хранители нравственных устоев, уходят в город молодые, не нажившие еще никакого духовного капитала. Во всем зыбкость, временность, разруха.

Что могут дать городу и вообще обществу деревенские парни, пополнившие ряды рабочих? У них в большинстве своем нет ни трудовых навыков, ни культурной основы, ни самодисциплины, ни уважения к людям. Они узнали вкус самогона с трех-четырехлетнего возраста, с раннего детства приучились тащить все, что плохо лежит, привыкли общаться лишь с помощью матерных слов, не научились уважению к женщине, не представляют, что, кроме фирменных тряпок, есть и другие ценности. А главное — у них нет, как у потомственных рабочих, профессиональной гордости, уважения к своему труду, без чего никогда не стать настоящим мастером.

Можно ли винить молодежь в том, что она такая? Дети рождаются чистыми, и лишь потом под воздействием окружающей действительности формируются их характеры. А деревенская действительность способна исковеркать не только молодые души.

Сейчас дают людям землю, а ее не хотят брать — некому. Я знаю колхозы без колхозников, где председатель все время смотрит за горизонт: кого Бог пришлет в помощь? И приезжают на уборку свеклы бригады из Молдавии, а в овощеводов на время переквалифицируются врачи, учителя, студенты, инженеры, оставляя учебу, больных, свои чертежи. Конечно, и они все время смотрят за горизонт: быстрее бы вернуться домой.

Что же мы видим в результате? Горожане стоят в очереди за огурцами, которые все лето не падают в цене, в колхозах запахивают целые поля неубранных овощей. Выкорчевывают сады со знаменитой курской антоновкой — некому убирать, — а затем завозят плохонькие яблочки из-за рубежа. Можно ли на таких примерах воспитать уважение к труду, чувство хозяина своей земли?

Колхозы сами по себе коллективно-крепостные хозяйства, где председатели по отношению к колхозникам — воистину эксплуататоры, а по отношению к райкому, обкому — бесправные рабы. И если они завоюют доверие «хозяина», будут оказывать ему какие-то личные услуги, то получат новую технику, стройматериалы, фонды, а нет — останутся ни с чем. Такая система взаимоотношений тоже оказывает свое «воспитательное» действие на молодежь.

*

— Считаете ли вы, что в настоящее время колхозная система себя полностью изжила?

— Попытки отстоять колхозно-совхозную систему, предпринимаемые сейчас, возможно, и оправданны, потому что мы пока не готовы ни к чему другому. И можно предположить, что эта система, подобно воздушному шару, если подкачать в него горячего воздуха и сбросить балласт, пролетит еще какой-то исторический период. Но для этого колхозы должны получить реальную свободу.

Кроме изданных законов необходим конкретный механизм перехода к новым экономическим отношениям. Нужен рынок. И не только рынок сбыта сельхозпродуктов, но и оптовый, снабженческий, где колхозы и совхозы могли бы приобрести необходимую технику, удобрения, инструмент.

И надо, чтобы партия наконец осознала, что 6-я статья Конституции отменена и с ее руководящей ролью в деревне покончено. Власть не на словах, а на деле должна перейти к народу. Власть и право самому распоряжаться землей, ресурсами, деньгами. Тогда, конечно, не сразу, но изменится жизнь в деревне, в провинции.

С приходом советской власти власть не стала народной. Центр выкачивал из провинции все: и ресурсы, и продукцию, и людей. Это было бесправное полуколониальное существование, когда без разрешения «сверху» нельзя было и пальцем пошевелить. Провинция примолкла, посерела, остановилась в своем развитии.

Что мы сейчас видим в районных городках? Помпезный райком, а рядом — миргородская лужа со свиньей, взъерошенные, грязные куры. Из новых зданий — разве что школа, больница, универмаг. Остальное в запустении. Но если бы этот городок жил своей экономической жизнью, если бы народ сам мог решать, как распоряжаться своими финансами, то он бы нашел, каким образом заработать деньги и во что их вложить. Наверно, в городе не было бы райкомовского дворца, но были бы дороги, храмы, добротные дома и товары в магазинах.

*

— Однако, как вы сами говорите, народ, к сожалению, разучился хозяйничать, утратил тягу к земле. Верите ли вы, что с утверждением реальной власти Советов — народной власти — может произойти и переворот в сознании людей, возрождение в них чувства хозяина?

— Этому уже есть примеры, правда, к сожалению, единичные. Народ, подобно самозатачивающемуся инструменту, всегда готов к самоочищению и благотворному труду. Пока еще нация здорова, пока еще рождаются дети, пока есть энтузиасты — есть и вера в будущее.

Беседу вела Л. Фомина

1990

Общие комментарии к отдельным произведениям

(Т. А. Соколова, Е. Д. Спасская, В. В. Васильев)

Валентин Курбатов. «Как все…», с. 5–16

Валентин Яковлевич Курбатов родился в 1939 г. в г. Салаван Ульяновской обл. Окончил ВГИК. Перу его принадлежат исследования о творчестве В. П. Астафьева, М. М. Пришвина, В. Г. Распутина, В. М. Шукшина, писателей русского зарубежья,