Читать книгу - "Театр отчаяния. Отчаянный театр - Евгений Гришковец"

Сергей же был, в отличие от меня, предан самой пантомиме. Но я ещё этого не знал. И был предан Сергею.

Трудная выдалась тогда зима. Лютая, холодная, длинная. У Сергея что-то несчастное происходило в личной жизни. Он был мрачен. Мы встречались не чаще раза в неделю, чтобы провести совместный тренинг, что-то подточить в и без того отточенных номерах и немного побеседовать.

Сергей находил время и помогал мне в учёбе. Он, и никто другой, подсказал мне тему и материал моей сначала курсовой, а потом дипломной работы. Сергей буквально влюбил меня в поэзию Гумилёва, и его книга «Жемчуга» станет для меня спасением и пыткой в студенческие годы.

Сергей той зимой открыл мне науку чтения стихов глазами пытливого литературоведа, а не просто влюблённого в поэзию читателя.

Но выступлений было мало. Невыносимо мало. А ещё не хватало того, чем успел я подышать сначала в Ижевске, а потом надышаться полной грудью в Риге. Мне была нудна среда обитания, мне нужен был воздух, которым дышат люди искусства.

Наверное, из-за недостатка такого воздуха я решил позвонить и заранее поздравить с Новым годом человека, который мне очень понравился и общения с которым мне катастрофически не хватило. Я захотел позвонить Юре, актёру челябинского театра «Проспект», с которым мы так чудесно говорили и так ужасно не наговорились в Ижевске.

Я кинулся искать по записным книжкам и бумажкам его номер телефона, потому что помнил, что записывал его. Поискал и не нашёл. Искал в несколько заходов, упорно, пару дней. Перебрал всё, но, увы. Тогда спросил наудачу Сергея. И конечно же мною написанная бумажка оказалась у него. Сергей ничего не терял.

Несколько дней я звонил в Челябинск. Звонил ночью, днём, утром. Но никто не ответил. Потом был Новый год. Но я от своей затеи не отказался…

Интересно, если бы я знал, к чему приведёт этот звонок и моё неожиданно возникшее желание непременно дозвониться… Если бы я мог предвидеть последствия этого звонка, стал бы я звонить?.. Ох, не знаю!

Я дозвонился Юре в середине января. Тот телефонный разговор возымеет роковые последствия для кемеровского театра пантомимы «Мимоходъ».

В январе я несколько раз набирал Юрин номер, но безрезультатно. Я уже и не надеялся на то, что когда-нибудь кто-нибудь возьмёт трубку на том конце провода в городе Челябинске. Но однажды утром трубку подняли, и я услышал заспанный голос. Звонил я по кемеровскому времени в восемь, а значит, в Челябинске было шесть. Юрин голос я узнал сразу. Он был не только заспанный, но и возмущённый. Однако Юра трубку не бросил.

Он меня не узнал сразу. Да и немудрено. Мы виделись однажды и больше года назад. Юра долго не мог сообразить, кто ему звонит. Я же пытался напомнить Ижевск, Юморину, театр «Мимоходъ».

– Два парня из Кемерово в чёрных трико…

– А-а-а-а! Из Кемерово! – вдруг радостно прозвучало в трубке. – Ну конечно, чёрт возьми! Я вас вспоминал! Хотел найти, но не знал как… Молодчина, что позвонил. Как вы?..

Было слышно, что Юра пробудился совершенно и искренне обрадовался. Моё сердце счастливо заколотилось.

Я, как мог, быстро и толково рассказал Юре о том, что мы за прошедший год сделали большую, цельную программу, выступаем с ней и недавно добились большого успеха на фестивале в Риге. Он всё внимательно выслушал.

– Это здорово! – сказал он, когда я закончил. – Просто здорово!.. В связи с этим вот что надо сделать… Мы в марте проводим собственный фестиваль театров пантомимы. Приедет куча народу из Питера, Одессы, Перми… Короче, очень хорошие люди. Программа уже почти полностью утверждена. Но вас всего двое… Давай так… Я днём сегодня всё узнаю. А вы напишите заявку. Всё подробно укажите… что вам нужно, как вы называетесь, как называется спектакль или что у вас там… Сколько точно он идёт по времени. Про рижский фестиваль тоже напишите… Факс есть, откуда отправлять?

– Найдём, – взволнованно ответил я.

– Отлично! Записывай номер нашего факса.

– Сейчас…

Ручки, конечно, под рукой не оказалось, я заметался так, будто этот разговор мог внезапно прерваться навеки…

– Мама! Где ручка! – заорал я на всю квартиру, не думая о ещё спящих домочадцах.

– Не ори! – жёстким голосом сказал отец, выглянув из ванной с пеной для бритья на лице. – Пойди и возьми свою. Артист!

Я записал номер факса и пару номеров телефонов, по которым Юру можно было найти наверняка.

– Ты вообще-то счастливчик, – сказал Юра. – Я по этому номеру уже давно не живу. Вчера случайно заехал вещи кой-какие забрать.

– Да, я давно уже пытался дозвониться.

– Ладно! Вечером в любом случае снова надо поговорить. Думаю, всё получится… Мы такой фестиваль замутили!.. Представь, даже самого Илью Рутберга уговорили быть председателем жюри! Он согласился. Давай, пока! С заявкой не тяните.

Закончив разговор, я страшно засуетился, собираясь как можно скорее выскочить из дома и помчаться в университет. Мысли о незавершённой сессии просто вылетели из головы. Я хотел немедленно встретиться и объявить Сергею, что нас позвали на фестиваль, на котором будет аж Илья Рутберг! Мифический и таинственный.

– Ты чего как ошпаренный? – спросил папа, снова выглянув из ванной. – Что стряслось? Кому ты звонил?

– Пап, всё прекрасно! Нас приглашают на фестиваль! – говорил я возбуждённо и радостно. – Мы скоро поедем в Челябинск.

– Ого! В Челябинск? Бывал там пару раз… Я бы так не радовался, сынок. Особенно после Риги…

Обычно сдержанный в оценках и реакциях Сергей не стал скрывать радости по поводу перспективы поездки на новый фестиваль. Он и я вкусили радости фестивального бытия, нам хотелось ещё. В Челябинске мы не бывали. Так что было чему радоваться.

После триумфа в Риге мы уже не волновались. Мы просто хотели ещё успеха, в котором не сомневались. В Челябинск мы собирались ехать за гарантированной победой.

Заявку мы написали и отправили в тот же день. Через пару дней Юра радостно нам сообщил, что в программе фестиваля для нас нашли место. Надо было только подождать два месяца и снова окунуться в мир спектаклей, аплодисментов, разговоров об искусстве пантомимы и радости.

Сергей с удвоенной силой занялся подготовкой своих сольных номеров. Он совершенствовал и совершенствовал своё «Сердце» и ещё две сугубо пластические, метафорические пантомимы. Я видел, что этого делать не стоило. Пантомимы были сделаны. Их нужно было только показывать, и всё. Но Сергею бесполезно было что-то говорить по этому поводу.

Успех в Риге и особенно формулировка в нашем лауреатском дипломе «За бескомпромиссное использование языка пантомимы» убедили Сергея в том, что то, что он делает, и есть истинный язык его любимого искусства. Он заметно охладел к нашим игровым и смешным номерам. Миниатюру «Роботы» он вообще хотел убрать из программы.

– Ты что, не понимаешь, что «Роботы» – это бессмысленная демонстрация техники, и всё? – говорил он.