Читать книгу - "Дети нашей улицы - Нагиб Махфуз"

Однажды посреди ночи Адхам проснулся от тяжелого дыхания рядом. Еще не придя в себя ото сна, он прислушался и различил голос страдающей Умаймы, которая всхлипывала: «Спина! Боже, живот!» Он тут же повернулся в ее сторону и привстал.

— У тебя же все последние дни так: схватит, потом отпускает. Зажги свечку!

— Зажги сам. На этот раз серьезно.

Он бросился искать свечку среди кухонной утвари и, нащупав, укрепил ее на низком столике. В мерцающем свете он разглядел, что Умайма сидит, упершись обеими руками в пол, и стонет. Она запрокинула голову, грудь ее медленно поднималась и опускалась.

— Ты каждый раз так думаешь, когда подступает боль, — забеспокоился он.

Она поморщилась.

— На этот раз я уверена, что время пришло.

Адхам усадил ее так, чтобы спиной она прислонилась к стене.

— Да, срок подошел. Потерпи, я сбегаю в аль-Гамалию и приведу повитуху.

— Давай скорее! Который сейчас час?

Адхам высунулся из хижины и глянул на небо.

— Скоро рассвет. Я туда и обратно.

Он поспешил в аль-Гамалию и вернулся еще затемно, таща старую повитуху за руку, чтобы та не отставала. Подойдя ближе, он услышал разрывающий тишину крик Умаймы. Сердце заколотилось, он ускорил шаг и поторопил старуху. Они вошли в хижину. Женщина сбросила с головы покрывало и с улыбкой сказала Умайме:

— Какая радость! Потерпи, скоро все закончится.

— Как ты? — спросил Адхам.

— Сейчас умру от боли, тело разрывается, кости ломит. Не уходи! — простонала она.

— Жди спокойно снаружи, — попросила его женщина.

Адхам вышел на пустырь и заметил неподалеку тень.

Не успев как следует разглядеть человека, он уже понял, кто это. Сердце защемило. С притворной вежливостью Идрис сказал:

— Еще не разрешилась? Бедняжка! С моей то же самое было давеча, да ты знаешь. А эта боль — пройдет. Не успеешь моргнуть, все уже позади, и ты получишь свою судьбу из рук Всевышнего, как я получил Хинд. Очаровательная малышка! Все время писается да плачет. Имей терпение!

— Все в руках Всевышнего! — неохотно ответил Адхам.

Идрис грубо засмеялся:

— Ты привел ей повитуху из аль-Гамалии?

— Да.

— Дурная баба, жадная. Я тоже звал ее, но она столько запросила, что я ее прогнал. Теперь, как прохожу под ее окнами, она поливает меня бранью.

Немного подумав, Адхам сказал:

— Не следует так относиться к людям.

— О сын господина! Твой отец научил меня обращаться с людьми жестко и грубо.

Раздался громкий крик Умаймы, словно продолжение той боли, которая раздирала ей внутренности. Адхам собирался что-то сказать, но тут же сжал губы, с волнением подошел к хижине и прокричал:

— Крепись!

Ему громко вторил голос Идриса:

— Держись, жена брата!

Адхам испугался, что жена услышит голос Идриса, и скрывая свое недовольство, обратился к нему:

— Давай прогуляемся!

— Пойдем ко мне, напою тебя чаем. Посмотришь, как сладко спит Хинд.

Но Адхам не собирался к нему и просто отошел от своей хижины в сторону, в душе проклиная брата. Идрис преследовал его.

— Еще до восхода солнца ты станешь отцом. Произойдет чудо. Ты почувствуешь связь, которую отец с таким хладнокровием смог обрубить.