Читать книгу - "Зубы грешников - Мирослав Бакулин"

Нас с сестрой крестил пожилой поп с величавым басом. Была середина августа, и солнечные блики играли по всему храму. Я совсем не боялся, когда поп поставил меня в таз, лил на мою голову из ковшика теплой водой и даже когда он стриг меня ножницами, которые немного драли волосы. Но когда он взял всех ребятишек за руки, начал водить вокруг тумбочки с иконой и запел: «Елицы во Христа креститеся, во Христа облекостеся, аллилуйя» (а я был самым маленьким и шел последним), я оторвался от всех и пошел в противоположную сторону. Поп поймал меня свободной рукой и стал толкать впереди себя, как трактор. А после посмотрел на меня строго и сказал:

– Раз ты такой вредный, я тебя в алтарь не поведу.

И не повел. Так я и не узнал, что там попы делают.

После крещения нам выдали алюминиевые крестики с надписью «Спаси и сохрани» почему-то не на веревочках, а на алых ленточках.

Дома крестики немедленно изъяли и положили в шкатулку с мамиными драгоценностями на ближайшие 15 лет. На том и закончилось мое религиозное воспитание. Только святой Никола строго поглядывал на меня с бабушкиной иконы. И бабушка ночью шепталась с Маткой Боской и Попаном Джезусом то по-польски, то по-французски для конспирации.

А для меня все началось с Кольки. Мать его все время подкладывала ему в брюки то иконку, то бумажку с молитвой. Нас били старшие, а он оставался цел. Мы попадали в передряги, ему – хоть бы хны. Может быть, поэтому из него и получился бандит. Когда мы выросли, он стал работать снабженцем на винзаводе и ездил разводить рамсы с братвой на стрелки. В один прекрасный день мочканули его корефана Егора Спициха. И они ночью с волынами нагрянули к молодому священнику из Всехсвятской церкви, чтобы тот отпел покойника по всем понятиям. Пришли, батюшка недолго отказывался под дулом бандитского автомата, пожалев двух своих дочек и матушку, согласился ехать. Он что-то пел над развороченным тремя выстрелами в упор телом Спициха, кадил ладаном, что-то читал по своей заношенной книжке. Бандиты остались довольными и вскоре отпустили попа домой.

Однако Колька скоро узнал, что Спицих не был крещеным, и его заело, а было ли отпевание действительным. Он поехал к попу. Поп ему честно сказал, что не отпевал Егора, а просто над его телом для отвода бандитских глаз отслужил литию по всем умершим православным христианам. Потому что Колькины друзья-бандиты все равно не понимают ничего по-церковнославянски. Кольку эта поповская смелость нисколько не обескуражила, и он весело объявил мне, что «этот поп мне теперь по жизни должен, потому что чуть чего – я его братве объявлю».

Он стал часто заезжать к попу, тот освятил ему его комнату в общаге и служебную машину, но от этого Колька богато жить не стал. Машина через три дня после освящения разбилась, на что поп резюмировал, что курить в освященной машине не надо. С общежития Кольку стали гнать. И тогда он решил разобраться с делами небесными. Он приехал к батюшке и поставил ему вопрос ребром:

– С чего это так мне не везет?

Батюшка сказал:

– Потому что живешь не по-божьи.

– А как бы мне так сделать, чтобы и по-божьи, и чтобы у меня все было? – спросил Колька.

– А ты попроси у Бога все, что тебе надо.

– Это как так?

– А вот пойдем со мной.

Поп подвел Кольку к большой иконе Христа и сказал:

– Господи, подай рабу Твоему все, что ему надобно. Потом обернулся:

– А что тебе, кстати, надобно?

Колька, не моргнув глазом, выпалил:

– Квартиру, машину, дачу.

Батюшка снова обратился к иконе:

– Подай, Господи, рабу Твоему Николаю квартиру, машину, дачу. Аминь.

Через месяц у Кольки на винзаводе произошло какое-то расформирование, и ему от администрации выдали квартиру и выделили деньги на покупку автомобиля, на которые он не только машину, но и дачу себе купил. В полном недоумении он пришел к батюшке.

– Как же так-то?

– Да и слава Богу. Ты у Бога просил? Просил. Получил? Получил. Сам заработал? Нет. Ну, так благодари Господа.

– А как?

– А так и благодари. Скажи: «Благодарю Тебя, Господи!»

Колька растерянно поблагодарил и даже решил с этого случая в церковь ходить и поститься. И под насмешки друганов пропостился целый пост зимою, но за два дня до Рождества напился пьяный и с тех пор не постился. Но стал считать себя весьма религиозным.

Меня этот батюшка Колькин всегда удивлял. Я его встречал в компьютерных магазинах. Все тамошние продавцы его знали. Выяснилось, что он когда-то закончил Московский университет как раз по компьютерным технологиям, а потом почему-то стал попом. После чудес с Колькой я тоже хотел с ним поговорить, но не мог решиться. А может, не хотел, просто мне было любопытно. Но, уважая его компьютерное прошлое, несколько раз заходил к нему в храм. Там мне не понравилось, было скучно и непонятно. К этому времени я учился в университете, и единственное, что мне нравилось, – это читать книжки.

Как-то мне попалась интересная книжка «Пролог» с короткими рассказами на каждый день. И вот по утрам, за чаем, я читал по одному рассказу. Как-то утром читаю историю про Антония Печерского[11], как он увидел, почему иные иноки выходят из храма до конца службы: бес посыпал их цветочками, которые в просторечье называются «липки», и те из них, к кому эти сатанинские цветочки липли, находили какую-нибудь пустую причину и уходили. Мораль была проста: выходить из храма до конца службы нельзя. Я прочитал, подивился поповской пропаганде, но мораль понял: нельзя выходить до конца службы – значит, нельзя!

В тот же вечер я случайно оказался в храме у попа-компьютерщика. В те времена приходилось учиться и работать, и устал я в этот день до последней степени. Как я оказался в храме, не знаю, скорее всего, пришел за книжкой какой-нибудь (в храм тогда я ходил как в специализированный книжный магазин). Зашел, стою, книжки смотрю. И вдруг появляется мужик в серебристых одеждах, а в руке у него такая штука, и оттуда дым валит. И он этой штукой прямо на меня качает. Ну, я посторонился, думаю, пусть человек пройдет, коли ему надо. А он на меня глаза вытаращил, все качает и качает на меня дымом-то. Я посторонился еще, а он опять за мной. Я по стеночке, по стеночке, пропускаю его, а он за мной идет. Я же не знал, что это диакон и что ему по стеночке весь храм обходить нужно. Вот так этот диакон своим кадилом и загнал меня внутрь храма.

Я, как дурак, оказался на службе: устал ужасно, ничего не понятно, чего они там кадят-читают. Народ безмолвствует. То свет погасят, то зажгут, то запоют что-то, то бормочут монотонно и тоскливо, но все больше непонятное.

Поначалу я хотел уйти, но вспомнил, что уходить-то нельзя. Вспомнил про Антония и про цветочки сатанинские. Неохота все-таки, чтобы к тебе всякая гадость цеплялась. Думаю, ладно, поди, скоро закончится, достою. А они зарядили и зарядили. Свечи то зажигают, то гасят, священник то тихо в алтаре говорит, то вдруг запоет на всю церковь.