Читать книгу - "Шкатулка желаний - Грегуар Делакур"

Тогда я почувствовала себя богатой. Теперь я понимаю, что была богата папиным доверием и что доверие — самое большое богатство.

Да, да, знаю, это штамп и банальность. Но это правда.

До того как у отца случился инсульт, навсегда заточивший его в плен шестиминутных циклов настоящего времени, он больше двадцати лет проработал на химическом заводе в Тиллуа-де-Моффлен, в четырех километрах от Арраса. Он осуществлял общий надзор за производством дидецилдиметиламмония хлорида и глутаральдегида — оба эти вещества применяются для дезинфекции, но с ними надо обращаться осторожно, иначе повредят, и хорошо еще, если только кожу, вот мама и требовала, чтобы он, вернувшись с работы, непременно и немедленно принимал душ. Папа в ответ улыбался и подчинялся беспрекословно, хотя если глутаральдегид и в самом деле растворяется в воде, то к дидецилдиметиламмония хлориду это не относится. Тем не менее у нас дома помидоры ни разу не стали синими, и яйца ни разу не взорвались, и на спинах ни у кого не проросли щупальца. Остается только поверить, что марсельское мыло[26]— и впрямь чудодейственное средство.

Мама была учительницей рисования в начальной школе, а кроме того, вела по средам вечерний класс рисунка с натуры в мастерской при музее изящных искусств. У нее у самой была прелестная графика, и вместо альбома с фотографиями у нас остался от мамы альбом с набросками, превративший мое детство в произведение искусства.

А еще мама была красавицей, и папа очень ее любил.

Я глаз не свожу с треклятого чека, а он пялится на меня.

Он меня обвиняет.

Я знаю, что никто никогда не балует родителей достаточно и что осознаешь это всегда слишком поздно. Сейчас я для сына — всего лишь номер в памяти мобильного телефона и воспоминания о каникулах в Бре-Дюн и нескольких воскресных поездках в бухту Соммы.[27]Ромен меня не балует — так же, как и я сама не баловала своих родителей, ведь мы всегда передаем детям по наследству свои ошибки и упущения. С дочерью все по-другому: Надин не разговаривает, Надин — дает, а нам надо научиться понимать и принимать.

С прошлого Рождества она присылает мне из Лондона через Интернет свои коротенькие фильмы.

Последний идет всего минуту.

Единственный общий план и резковатые наезды. Мы видим старую женщину на перроне вокзала Виктория. У нее совсем белые волосы, и голова похожа на большой снежок. Женщина только что сошла с поезда. Она делает несколько шагов и ставит на землю чемодан, слишком для нее тяжелый. Озирается кругом. Толпа обтекает ее, как вода — камушек, и вдруг она остается одна, совсем крохотная. Женщина — не актриса. Толпа — не массовка. Это картинка из настоящей жизни. С настоящими людьми. И история настоящая. Музыку для своего фильма Надин выбрала из Пятой симфонии Малера, adagietto, и с этой музыкой экранная минута стала самой волнующей из всех минут горькой заброшенности, какие мне случалось в жизни видеть. Утрата. Страх. Смерть.

Я складываю чек. Зажимаю его в кулаке так, словно хочу раздавить.