Читать книгу - "Земля бедованная - Нина Катерли"

Голос у Наташечки был хриплый, говорила она скоро, так что разобрать можно было не все. Тем более, заиграл оркестр.

…Стало тепло и спокойно. Сквозь музыку монотонно доносилось: «Пришли к нему… Куртка замшевая… шампанское три бутылки … конфеты ассорти{218}, нет, ты представляешь, Коля?.. Ну, упакованный мужик, я тебе сразу скажу… Упакованный! В ванной одной косметики рублей на пятьсот…

Хорошо-то как, господи! И голова совсем прошла…

Наталья Петровна открыла глаза. Она была одна за столиком, музыка играла что-то грустное, задумчивое. Медленно двигались пары, а среди них ее Николай Иванович. Спина прямая, лицо молодое, гордое. Наташу держит культурно, выше талии.

Музыка затихла. Подошли Николай Иванович с Наташей. Муж аккуратно спросил Наталью Петровну, не скучала ли одна. И пошутил:

– А то можешь меня пригласить. На «дамское танго». А надоел за сорок лет, так вон хоть его. – И показывает на старого козла, что обнимается с чужой женой за соседним столиком. Наталья Петровна заулыбалась, опять головой помотала, а Наташечка ей рыбы накладывает. Говорит:

– За ваше доброе здоровье, бабуля. Хотите, я вам сейчас одно стихотворение расскажу? Мне знакомый артист читал, мой друг, из Большого театра, я попросила слова записать.

Стихотворение было хорошее. И печальное такое: как одна женщина сочиняет письмо, что никак не может забыть про свою любовь, и что отдаст все, чтоб только быть его рабой или верной собакой, Дианкой зовут, говорит, «которую ласкаешь ты и бьешь»{219}.

Наталья Петровна вытерла слезы.

Оркестр отдохнул, опять заиграл. Танец был веселый, парочки задергались, как клоуны, а Николай Иванович прямо из-за стола пошел вприсядку. Потом их с Наташечкой совсем не видно стало в толкотне, зато Наталья Петровна долго смотрела, как пляшет греховодник с соседнего стола. Вот уж верно, что козел: скакал на одном месте, а в зубах – столовый ножик.

Музыка все играла и играла без перерыва. А Наталья Петровна устала очень, веки стали тяжелые. И все пропало.

Сон был глубоким и легким. И прервался так же внезапно, как наступил.

Посуда со стола вся была уже убрана, а в зале тихо – музыканты ушли. Наталья Петровна огляделась: мужа нигде не видно.

Народу в зале поубавилось. Между столами двигались официанты – меняли скатерти, уносили тарелки. Наталье Петровне вдруг сделалось страшно, так и увидала, что Николай Иванович не придет, а она все будет сидеть и сидеть одна, а потом та, коричневая начальница потребует расплатиться, а у нее ни рубля, только в пальто, в кармане, мелочь. И номерок – у Николая Ивановича.

Наталья Петровна побрела в вестибюль. Хотелось опять укрыться в туалете, где так тепло, красиво, и нет никого.

В вестибюле было темновато и холодно. Наталья Петровна чуть не ткнулась в большое зеркало, спутав его с дверью. Из зеркала на нее глянула страшненькая старуха в мятом платье. Вся седая, волосы редкие, одна прядь выбилась и чудно торчит вбок.

Наталья Петровна пугливо покосилась на гардеробщика, на двух молодых парней, что курили у будки телефона-автомата, но никто из них в ее сторону не смотрел.

И тут она увидала мужа. Николай Иванович быстро вошел с улицы. Без пальто, пиджак накинут на плечи, лицо бледное все в каплях воды, а на волосах, на плечах – снег. Наталья Петровна шагнула навстречу, он стал обходить ее, как чужую, двинулся мимо, но она схватила его за рукав.

– А?! – Николай Иванович вздрогнул, остановился. – Чего тебе? – Глаза были совсем красные, и дышал, точно температура, часто и с хрипом.

Домой добирались больше часа. Муж еле переставлял ноги, все останавливался, чтобы отдышаться. Ветра не было, шел снег, крупный и редкий. Под ногами чавкало. У выхода из парка Николая Ивановича стало рвать, он согнулся, держась рукой за дерево.

Дома Наталья Петровна раздела его, уложила, принесла в бокале воды. Он попил, ничего не сказал, только по руке ее погладил. Ласково так.

Ночью она никак не могла заснуть, Николай Иванович сильно храпел на своей кровати. А когда открыла глаза, было уже совсем утро. И очень тихо…

В комнату вовсю светило солнце, потому что с вечера Наталья Петровна забыла задернуть занавески. Ярко освещенный, Николай Иванович лежал на спине. Он уже успел остыть.

Молчание в доме без Николая Ивановича стало другим – пустым и гулким. Сама с собой Наталья Петровна теперь не разговаривала. Зато часто говорила с мужем, когда про себя, а бывало, что и вслух. И с мертвым Николаем Ивановичем говорить ей было легче, чем с живым, он в ответ не хмурился, не обрывал, не уходил, не дослушав, в парк играть в свое домино.

– Что ж Коля… – рассуждала Наталья Петровна, сидя напротив включенного телевизора. – Жил ты по-хорошему, вот и помер легко, легче не бывает.

Николай Иванович соглашался. – Легко, потому что во сне. Прямо сказать, повезло, главное – испугаться не успел.

– Повезло, – вздыхала Наталья Петровна. У нее-то все это было еще впереди, кто знает, как там получится, может, и с муками… – Тебе хорошо, ты уже, как сам – помнишь? – говорил про Васильева, – «отстрелялся»…

Не раз Наталья Петровна вспоминала тот последний вечер. Не будь его, не пойди они тогда в ресторан, верно, и пожил бы Николай Иванович еще не один год…

…А может, и не пожил бы, это уж – как судьба… И тогда не пришлось бы ему посидеть в красивом зале, потанцевать напоследок с молоденькой. Теперь Наталье Петровне казалось: все было хорошо в ресторане. Сиди себе, а тебе еду на подносе подают. И музыка. А в туалете, как в царском дворце. Помнила она это. Это, а не хама-официанта, не скандал, что сама и устроила, не то, как сидела одна за столом, ждала и боялась, что муж не придет. Вот сейчас он и вправду уже не придет…

Девку ту, Наташечку с рыбьей чешуей, она тоже вспоминала. Несчастливая, видать. И на внешность… Ничего особенного, если вглядеться, ты, Коля, как считаешь?

Николай Иванович и тут был согласен, и тогда Наталья Петровна справедливо замечала, что стихи Наташечка рассказывала тогда очень душевные. Как там? «Верным псом твоим, Дианкой…» – «…Которую ласкаешь ты и бьешь», – с улыбкой подхватывал Николай Иванович. И лицо у него делалось такое, как сорок лет назад, когда только познакомились на танцах в госпитале, он там лежал после ранения, а она работала санитаркой.