Читать книгу - ""Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты - Ханс Хенни Янн"

Все эти снообразы, кристальные,

принимаемые тобою

в теневых прогалинах речи, -

к ним

я подводил свою кровь;

строчки-картины, их добываю,

вскрывая рудные вены

самопознания -

видя, как моя тоска

перетекает по ним к тебе.

А еще раньше, в 1900 году, картину поэтического творчества, чрезвычайно близкую к тому, что мы видим у Янна - и в «Реке без берегов», и в «Угрино и Инграбании», - набросал в своем первом романе «Мчащиеся кони» ученик старшего класса классической гимназии (будущий «двойник» и соперник Янна) Альфред Дёблин (Jagende Rosse, S. 53-83):

Я спокоен, хочу быть спокойным; я ведь знаю, что вижу сон.

Ты так ужасно терзаешь себя, милый шут. Да-да, я свободен и холоден; еще жива моя душа, и корабль моей жизни, гонимый к матери бурей тоскования - ветряной невестой моей тоски <...> несется, пританцовывая, - куда? К родине, к вечности. <...>

Как я смею говорить о вечности? Что я знаю о ней? <...>

Мучимые страхом, моя душа, мое тело построили новый, «лучший» мир, это ты сам - создатель вечности, ты. Изысканновозвышенная комедия! <...>

Выходит, все это было ложью, но оно плачет во мне... <...> Гладиаторские игры, комедии разыгрывают во мне мои души, потому что просто смотреть на лес и на небо было бы слишком скучно.

Ты - актеришка, лучший шут в моем окружении; и - трагический актер; актер и ты тоже. <... >

Почему же вечность ушла от меня под воду, почему я высмеял ее и так убил глубочайшее, счастливейшее в себе, то есть сам в себя вгрызся зубами? <... >

Я бы мог просто в шутку разыграть перед ними [людьми. - Т.Б. ] Спасителя, а потом высмеять их, из чистого безумия - из чистого отчаянья. <...>

Шутовство - мои мысли; и я, я сам - <... > метафизический шут, самодовольный кобель...

Проклятый Сон! Преступник, покушающийся на мою жизнь!

Подобно тому, как жадные, бледные женские губы, губы вампира, присасываются к сердцу, так же и Сон выхлебывает всю мою жизнь, всю мою милую милую жизнь. < ... >

Не благословляй меня - Ты, пьющий кровь сердца-мою красную кровь сердца, из вен и из мозга, - ты, призрак моей тоски! <... >

Моя душа умерла; она забыта ради моего счастья, убита ради моего счастья. <...>

О, я не хочу тебя забывать, не могу забыть. <...> То не был сон, то была моя теплая жизнь.

Поверх домов людей, поверх людских голосов, поверх солнечного сияния и лунного света я буду смотреть на тебя - вечность, вскормленная кровью моего сердца; ты мой ребенок, мой ребенок, вот что ты такое. <...>

Ароматом невесты повеяло вкруг меня <...> это пурпурная кровь жизни, это душа жизни, хотящей ко мне вернуться. <...> Вот уже ломаются земляные своды и мать Земля поднимает зеленое лицо, дышит - вновь с серьезным видом меня приветствует. <... > ...исполненный тоскования, теснимый заботами или живущий в роскоши, я буду строить для себя замки - высокие, священные; ибо всему тому, что люблю, я придаю святость. Строить я буду всегда. <...> ...это и есть необоримое тоскование, которое гонит меня - счастливого-несчастливого Агасфера; это - мои божественные земные кони. <...>

Знаю одно: сейчас я хочу отправиться к людям, моим братьям, сестрам и возлюбленным; я так стосковался по ним...

Тексты Янна и ранний роман Дёблина (впервые опубликованный лишь в 1981 году!), очень разные по форме, настолько похожи по содержанию, что у них не может не быть общего источника, и таким источником, несомненно, был Фридрих Ницше (прежде всего, «Дионисийские дифирамбы»[39]). Все трое поэтическими средствами создают то, что для Янна воплощено в анатомическом рисунке Леонардо «Большая женщина»: прекрасное тело, как бы прозрачное, сквозь которое видно его внутреннее устройство. Устройство одного человека (творца вымышленных миров) и всех прочих, подобных ему. Создавая свой чертеж «прозрачного тела», Янн выполняет завет любимого им Рильке (почему, возможно, и делает его - Рильке - персонажем рассказа о предотвращенном кораблекрушении)[40]:

Возможно ли, что вся история человечества ложно истолкована? Что все прошедшее искажено, ибо нам вечно толкуют о массах, тогда как дело совсем не в толпе, а в том единственном, вокруг кого она теснилась, потому что он был ей чужд и он умирал? <... >

Но если все это и впрямь возможно, если тут есть хоть тень возможности, нельзя же, чтоб так оставалось!

* * *

Уже закончив эту статью, я случайно нашла в Интернете нигде больше не публиковавшуюся пьесу немецкого драматурга Андре Соколовски «Галеонная фигура» (Die Galionsfigur, 1997/1998)[41]. Хотя текст носит подзаголовок «По мотивам Деревянного корабля Ханса Хенни Янна», на самом деле он представляет собой изложенную в форме диалога интерпретацию всей трилогии «Река без берегов». Соколовски - впервые, насколько мне известно - отождествляет Эллену с галеонной фигурой (Элленой Анадиоменой), отрицает факт ее гибели и видит в ней музу всех персонажей трилогии, которые, по его мнению, являются частями личности одного человека: композитора и автора «Записок Густава Аниаса Хорна».