Читать книгу - "Дочери Марса - Томас Кенилли"

Майор Брайт вкратце обрисовал Салли состояние Оноры. И сказал, что она снова приступила к работе. Отдых в Руане ей не понравился. По совету врача она сделала то, в чем все друзья безуспешно ее убеждали, то есть перестала писать в Бюро людских потерь.

В моменты откровенности в столовой для медсестер Лео делилась маленькими радостями от визитов Брайта в Руан. Казалось, он преисполнен детской уверенности, что по его виду никто ни о чем не догадывается. Фрейд уделяла много времени майору Брайту, и то, что Онора приходит в себя, вероятно, подталкивало ее попытаться его соблазнить. Фрейд снова начала часто употреблять такие слова, как «соблазнение». Словно, как в старые времена, ей хотелось бросить вызов более сдержанным в выражениях сестрам. Она называла живущих вместе любовниками, хотя остальные говорили «пара». Прилюдно ссорилась со своим американцем, капитаном Бойнтоном, что свидетельствовало о напряженных и сложных отношениях. Разумеется, она пыталась вернуть былую непосредственность и непринужденную простоту, которые были ей свойственны до изнасилования на Лемносе.

Но иногда Салли задавалась вопросом, а действительно ли то была простота? Ведь была в этом всем какая-то лихорадочность. Впрочем, она уважала Бойнтона за то, что, работая с Фрейд в операционной, он поощрял ее вырезать скальпелем и доставать пинцетом мелкие осколки шрапнели, хотя кое-кто расценил бы это как выход за рамки, но Фрейд была достаточно опытна. Он считал, что, когда война кончится, ей надо учиться на врача, хотя, продлись война еще лет пять, ей исполнится сорок.

* * *

Эвакуационный пункт не трогали с места до Нового, 1918 года, когда палаты уже были пусты и снег покрыл могильные холмы на оставленных теперь полях смерти. Грузовики набили хирургическим и медицинским оборудованием, даже рентгеновский аппарат, устройство чудодейственной эффективности, закутали в брезент и, подняв на лебедке, прикрепили в кузове грузовика. Женщины едва успели бросить прощальный взгляд на пустые бараки и палатки, на дорожки и деревянный тротуар, а оглядываться и не стоило, чтобы не поддаться чувствам, и забрались в старый французский автобус, который должен был доставить их в Бапом. На них были вязаные шлемы, пальто, пледы, все, что могло помочь сохранить тепло, поскольку температура в автобусе медленно приближалась к наружной. В какой-то момент двигатель заглох, но шоферу и санитарам каким-то образом удалось запустить его снова.

Несмотря на суету этой ночи, Салли уснула, они все научились засыпать с той же легкостью, что и солдаты, а проснувшись, увидела разрушенный город. Они находились в районе, черном от руин и замерзшей грязи, отбитом у немцев осенью прошлого года. Они вышли из автобуса и побрели по разгромленному Деньекуру. Людей в городе оставалось совсем немного. На их стук в двери кафе и забегаловок выходили в основном старики. И отрицательно качали головами — поесть нечего. Теплого питья тоже нет. Трубы замерзли.

Новый эвакуационный пункт, где стояли главным образом бараки и на удивление мало палаток, располагался на равнине и гораздо ближе к передовой, чем Дёз-Эглиз. Походная кухня уже дымила и обещала, как минимум, горячее питье. В первую же ночь прибыли машины «Скорой помощи». Практически одни британцы, отравленные газом. Нормальное течение жизни было нарушено лавиной всевозможных травм.

Тем временем Салли узнала радостную весть, что австралийцев либо перебросили в спокойный сектор в районе Мессин, либо отвели с передовой на отдых. Возможно, их собирались бросить в пекло, но сейчас они были в безопасности. Разумеется, она написала Чарли, сообщив ему, где она теперь, на случай, если он раздобудет велосипед и окажется поблизости.

В ответной записке он спрашивал, сможет ли она быть в Амьене 16 марта?