Читать книгу - "На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - Пэлем Грэнвилл Вудхауз"

– Гляньте! Говорить не может! Челюсть свернута!

– Он хочет, – сообщил прозорливый котелок, – рассказать нам, как все стряслось.

– Я знаю, как стряслось, – вылезла каскетка. – Я все видела! С начала и до конца!

При любой передряге, в которой замешана машина, в толпе всегда отыщется женщина, не обязательно в каскетке, но непременно с богатым воображением, к которому так идет вызывающий головной убор. Когда совершаются революции помасштабнее, устраивают их именно женщины такого типа.

Она полностью завладела вниманием публики. Толпа, пресытившись зрелищем жертвы, охотно переключилась на ее.

– Сами видали?

– А то! С начала и до конца. Эта вылетела из-за угла, пятьдесят миль в час!

– Вела, стало быть, на опасной скорости? – уточнил котелок.

– Уж не сомневайтесь!

– Уу-х! – взвыл котелок. – И развелось их, этих девиц! Еще на машинах ездют!

– От них все и мрут! – мстительно поддержал Горностай. – Но этой-то что? А ничего! Плевать, да и только!

– Думает, поди, дорога – ейная собственность!

– А то! Пятьдесят миль в час! Да из-за угла. Даже не гуднула!

– Не гуднула?

– Не пожелала утруждаться! А ему-то, ему-то каково? Налетела, он и вскрикнуть не поспел!

– Будь я ейный папаша, – заявил Горностай, меняя прокурорское обличье на судейское, – уж я б ей вжарил! Очень мне охота ее отлупить, хотя я и не ейный папаша!

Реплика явно усугубила щекотливую ситуацию. Это было первое конкретное предложение, и встретили его одобрительным рокотом. Джин уже обстреливали воинственными взглядами, как бы примеряясь, она сидела, стараясь подавить страх, противный ее гордому духу. И тут наконец-то показался Джо.

– Простите, что задержался! – сказал он. – Обсуждали ситуацию в Испании…

И запнулся, сообразив, что и с ситуацией в Уолсингфорде не худо бы разобраться. К составу членов-основателей примкнуло штук десять ребят с бисквитной фабрики, располагавшейся ниже по дороге. Уолсингфорд – родина бисквитов, и похоже, что рабочих отбирали по мускулатуре, а не по изысканности манер. Здоровенные парни в рубашках, чей инстинкт при столкновении с необычным толкал их улюлюкать и швыряться камнями, еще не швырялись, но шум производили недвусмысленно угрожающий. Не в силах уразуметь причину разгулявшихся страстей, Джо перегнулся через Булпита и осведомился у Джин театральным шепотом:

– Что происходит? Народ собрался меня приветствовать? Откуда им стало известно, кто я?

Джин было не до шуточек. Его приход до некоторой степени усмирил ее сердце, но разговаривать с ним она не желала. Кроме того, ее злило, что, в силу особых обстоятельств, нельзя молча пронзать его взглядом.

– Это из-за дяди, – коротко бросила она. Удивленный Джо оглянулся на Булпита.

– Они хотят отдать ему на разграбление город?

– Они считают, что мы его переехали.

– А-а! Но мы не переезжали.

– Нет.

– Вот вы им и объясните.

– Та, в шапке, твердит, что видела своими глазами, как я сшибла его.

– Сейчас все улажу… Леди и джентльмены! – воскликнул Джо, взобравшись на подножку, и прервал себя, чтобы подтолкнуть Булпита обратно на место.

Жеста более неудачного Джо сделать не мог. Когда раненый исчез, словно мячик для гольфа, прыгнувший в лунку, взыграли лучшие, царственные чувства толпы. Раздался вой ярости, и местный полисмен, как раз готовившийся свернуть на Главную улицу, наклонился и принялся старательно перевязывать шнурки на ботинках.

– Позор!

– Чего вытворяют!

– Вы! Оставьте его в покое!

– Мало вам, чуть машиной не задавили?

Бурная и грубая жизнь научила Джо, что, несмотря на твое личное обаяние, выпадают моменты, когда ласковое слово следует подкрепить стремительным броском.

– По-моему, вам лучше сматываться! – шепнул он. – Как выразился бы наш уважаемый Бак, туземцы проявили недружелюбие, и мы решили не ночевать в деревне. Для жителей Уолсингфорда наступил сезон магических ритуалов, они приносят человеческие жертвы богу солнца Ра. Из-за этого у них немного разгулялись нервы. Помните, я предупреждал – не надо ездить сюда!

Джин согласилась с ним. Она взглянула на толпу. После недавнего взрыва наступило кратковременное успокоение, затишье перед бурей. Толпа разбилась на группы, все обсуждали ситуацию, строя планы действий. Производители бисквитов, утомившись улюлюкать и верещать, разбрелись в поисках булыжников.

– Да, правильно, – согласилась Джин. – Прыгайте скорее!

Джо покачал головой.

– Уедете вы. Я останусь и буду прикрывать вас с тыла.

Нервы у Джин были уже накалены переживаниями последних десяти минут.

– Не говорите глупостей!

– Ваше отступление необходимо прикрыть. Распространенный военный маневр.

– Залезайте в машину! Что толку выставляться героем? Вам не справиться с толпой! Их очень много!

– Я и пробовать не стану. А вам даю парочку советов, может пригодиться, когда в следующий раз угодите в уличную свару. Выбираете самого здорового парня. Подходите к нему, оглядываете, задрав нос, и спрашиваете: «Вы джентльмен?» Пока он обдумывает ответ, съездите ему по подбородку. Успех гарантирую. Остальная толпа, забыв о своих намерениях линчевать вас, образует круг и увлеченно наблюдает. После раунда-другого половина уже на вашей стороне. Противника я подобрал. Вон, в рубахе с закатанными рукавами. Там, там, позади. Видите, ищет кирпич. Соль в том, что я даже отсюда вижу: нет, это не джентльмен. Когда я спрошу, он растеряется, скажем так – сконфузится.

Джин проследила за его указующим пальцем и ужаснулась. Субъект, на которого он обращал ее внимание, был таких размеров, что, если бы не решил зарабатывать на жизнь бисквитами, вполне мог бы стать деревенским кузнецом. Она охнула при виде литых мускулов на его ручищах.

– Да он убьет вас!

– Меня убьет? Героя?

– Не лезьте с ним драться! Он просто великан!

– Чем они больше, тем больнее им падать!

Кляцнув зубами, Джин их стиснула.

– Я вас не брошу!

– Бросите.

– Ни за что!

– Надо. Этот несчастный ошметок человека – пардон, мистер Булпит – не может бесконечно оставаться без врачебной помощи. Да и вдобавок, какой от вас прок?

– Буду оказывать моральную поддержку, – слабо улыбнулась Джин.

Их взгляды встретились, она увидела, как сияют у него глаза.

– Джинджер! – сказал он. – Другой такой нет на свете! Храбрая, смелая, достойная дочь Бака Львиное Сердце! Но здесь вы мне не нужны. Уезжайте и не возвращайтесь. И не тревожьтесь за меня. Со мной все будет нормально. Напомните, как-нибудь на днях расскажу, что я сделал с Джеком О’Брайеном по прозвищу Филадельфия.

Джин выжала сцепление, и «Виджон‐7» плавно взял с места. Пронесся вой разочарования, пала тишина. Ее нарушил ясный, громкий голос, осведомлявшийся у кого-то, считает ли он себя джентльменом.

20

Пивнушек в Уолсингфорде была тьма-тьмущая, но отель высокого класса имелся только один, «Синий Вепрь». Лишь его можно было считать подходящим пристанищем для аристократии и