Читать книгу - "Неделя в декабре - Себастьян Фолкс"

Такси шло по набережной Альберта, Хасан вглядывался в отраженные Темзой огни. Он уже не был солдатом, «джихади», террористом — и эти определения и многие другие к нему больше не относились. Но остался ли он правоверным? Так сразу не скажешь. Мысли Хасана перемешались настолько, что ему трудно было понять, о чем он, собственно говоря, думает. Но что-то случилось с ним на мосту. Что-то более значительное, чем потрясение человека, которого едва не сбил с ног летевший прямо на него велосипед… В тот миг нечто очень глубокое, настоящее изменило его, сдвинуло всю его систему координат, и на прежнее место их уже не вернуть.

Свернув на Уондсворт-роуд, такси прибавило ходу и понеслось, пролетая на один зеленый свет за другим так быстро, что Хасан забеспокоился: успеет ли Шахла привести себя в божеский вид. По телефону она говорила голосом совсем сонным. И вот он подъехал к ее дому. Урчавшее, подрагивавшее такси было единственным на этой узкой улочке источником шума. Он расплатился с водителем, посмотрел некоторое время вслед уезжавшей машине и нажал на кнопку дверного звонка. Услышал ее шаги на лестнице, потом у двери, увидел в свете шестидесятиваттной, укрытой бумажным абажуром лампочки встревоженное лицо.

Усевшегося в гостиной Хасана трясло — от холода, думал он. Шахла зажгла газовый камин, ушла на кухню и вернулась с двумя чашками чая. Хасан сидел в кресле, Шахла опустилась на кофейный столик, прижавшись коленями, завершениями ее длинных бедер, к коленям Хасана.

Она была в пижамных штанах, свитерке с университетской эмблемой и в том, что Хасан неуверенно обозначил для себя как лыжные носки. Длинные темные волосы Шахлы так и остались спутанными со сна, а когда она наклонилась к нему и спросила:

— Так что же случилось, Хас? — от нее легко пахнуло зубной пастой.

Он робко улыбнулся:

— Я не очень хорошо понимаю, с чего начать.

— Все же попробуй.

— Думаю, я… сбился с пути.

— Продолжай.

— Ты так добра — позволяешь мне врываться к тебе и…

— Забудь об этом. Просто расскажи мне все. Сбился с пути. Что это значит?

Хасан тяжело вздохнул:

— В жизни бывает очень трудно понять, что по-настоящему ценно, что вечно. Даже понять, что реально, и то нелегко.

Шахла кивнула. Легкая улыбка появилась на ее озабоченном лице, напомнив Хасану, насколько эта девушка умнее его, насколько больше знает.

И он начал медленно подбирать слова, способные хотя бы примерно выразить его мысли.

— Возможно, я был не так одинок, как мне казалось. Наверняка существует немало людей вроде меня, чувствующих, что они… ну, другие. Не такие, как все.

— Но были же и те, кто любил тебя. Всегда были.

Хасан кивнул:

— Я понимаю. Теперь понимаю. Мама… она приходила в мою комнату.

— Есть и другие… — сказала Шахла.

— Да, но это было таким восхитительным, таким чистым. Люди, никогда не знавшие веры, не способны понять, сколько в ней радости. Сияющей, обжигающей радости.

Шахла держала ладони Хасана в своих и молчала, вглядываясь в его лицо.

— И я… Я был счастлив, впервые в жизни. Понял, кто я. А теперь… Теперь…

Слезы брызнули из его глаз, он упал на колени. Шахла тоже опустилась на колени, обвила его руками. Он рыдал, уткнувшись лицом в ее плечо, орошая свитер Шахлы слезами и соплями, а черные волосы ее покрывали его голову. Прошла минута-другая, рыдания Хасана утихли, и объятия Шахлы ослабели, и он пожалел об этом.

В конце концов она отняла от него руки. Хасан поднял к ней пристыженное лицо:

— Прости меня, я так…

— Чшш. Оставайся на месте. — Шахла вышла из гостиной и через минуту вернулась в другом свитере и с коробочкой бумажных носовых платков в руке. — Держи. Я заварю еще чаю.

Опустив чашки с чаем на стол, она сказала:

— Все будет хорошо, Хасан. Понимаешь? Все обязательно будет хорошо.

Он кивнул. Потом набрал воздуха в грудь, собираясь сказать что-то, но отказался от этой затеи — так, точно осуществление ее было делом слишком сложным.

— Ну, — сказала Шахла, — говори уж.

— Ты… Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь, Шахла?

— Нет, Хасан. Не знаю. И никогда не знала.

— Я думаю, что все это время питал к тебе чувства, в которых не решался себе признаться. Все время, какое мы провели вместе. Как друзья. Нам было весело, интересно вдвоем. Думаю, я всегда любил тебя. Правда. Теперь я это просто знаю. Но мне очень трудно всего лишь за день перейти из одной жизни в другую.

На миг облегчение, охватившее Хасана от того, что он сказал это, сделало его словно бы невесомым, однако, взглянув на Шахлу, он вновь ощутил отчаяние — боязнь, что сказанное в чем-то неправильно и это оно лишит его шансов на счастье, какие у него еще оставались.

Хасан сидел в кресле, Шахла — на краешке стола, понурившись, так что лица ее он видеть не мог.

Когда же она наконец подняла голову, Хасан увидел ее улыбку и понял: это оно, будущее.

— Прекрасный мой мальчик, — сказала Шахла. — Я уже три года люблю тебя. Как-нибудь перемаюсь и еще один день.

— О господи, — прошептал он.

Шахла снова сжала его ладони своими:

— Il n’y a qu’une vie, c’est donc qu’elle est parfaite.

— Что ты сказала?

— Это слова поэта, Элюара.

— О котором ты пишешь диссертацию?

— Да. В очень приблизительном переводе — «Жизнь существует только одна, поэтому она совершенна». Главное слово здесь «donc». Не «поэтому», если точно, там нет такой безоговорочности. Скорее, «и потому». То есть: это же очевидно, это естественно.

Хасан кивнул:

— «Жизнь существует только одна, и потому она совершенна». Да, мне это нравится. Я думаю. Можно, я тебя поцелую, Шахла?

— По-моему, нужно. В исламе нет монахинь, Хасан. Он не считает целомудрие добродетелью.

— Спасибо, — минуту спустя сказал Хасан. — И это мне тоже нравится.

Шахла встала, высокая, со струящимися черными волосами, подсвеченными сзади каминным огнем. Хасан смотрел на нее затуманенными глазами и думал, что она прекрасна.

— И когда-нибудь, — сказала Шахла, лицо ее рдело и сияло, — ты сам, по собственной воле расскажешь мне, что же, господи боже, с тобой стряслось.

V

Сидя в машине, которая везла их с мужем из Норд-парка, Ванесса позвонила по мобильному телефону.

— Что ты делаешь? — удивился Джон. — Уже десять минут второго.

Ванесса словно и не услышала его.

— Алло, Сара? Простите, что звоню так поздно. Вы не будете против, если мы заедем за Беллой? Да, сейчас. Нет, ничего не случилось. Просто я хочу, чтобы она была дома. Что? Да. Мы подъедем минут через десять. Спасибо.