Читать книгу - "Что такое "навсегда" - Сара Дессен"

После смерти папы сестра совсем отбилась от рук – иной раз даже ночевать не приходила. Я рисовала себе ужасные картины – аварию со смертельным исходом или бог знает что еще, но правда всегда оказывалась не такой кровавой. К тому времени она уже по уши влюбилась в Уолли – состоятельного разведенного адвоката на десять лет старше, с которым познакомилась, работая в клубе. Кэролайн держала роман с ним в секрете от родителей, как и многие другие аспекты своей личной жизни, но после похорон все стало серьезно, и вскоре Уолли сделал ей предложение.

Все это тянулось значительно дольше, чем я описываю, хотя в то время казалось, что события развиваются чрезвычайно быстро. Еще вчера Кэролайн прыгала в мое окно, и вот мы уже стоим перед церковью, и дядя Майк торжественно подводит ее к жениху. Люди, конечно, судачили, что Кэролайн слишком молода для замужества и ей просто не хватает отца. Однако моя сестра обожала своего Уолли, это было видно невооруженным глазом.

К тому же скоропалительная подготовка к свадьбе отвлекла нас от печального события. У мамы с Кэролайн наконец появилась общая цель – устроить Лучшую Свадьбу Всех Времен, и они стали настоящими подружками. Наверное, маму успокоило, что бунтарка Кэролайн нашла мужа, не успев закончить колледж. Теперь она превратилась в добропорядочную миссис Уолли Тербер и жила в Атланте, в большом доме с новейшей системой кондиционирования воздуха, где вообще не надо было открывать окна.

В отличие от сестры мне не приходилось тайком ускользать из дома. Во-первых, я бегала по утрам. А во-вторых, мы с Джейсоном были другими. Сложно даже представить выражение лица Джейсона, если я вдруг договорюсь с ним о встрече в квартале от моего дома в полночь. Он скажет: «Зачем? Все закрыто, и мне рано вставать на йогу». И будет прав. Сбегать из дома по ночам, гулять на вечеринках и заниматься там бог знает чем – это для таких, как Кэролайн, она уехала, и все стало тихо и спокойно.

– Мейси, – удивлялась сестра, если звонила в пятницу вечером и заставала меня дома, – чем ты занята? Почему сидишь в четырех стенах?

Когда я отвечала, что готовлюсь к экзаменам или делаю еще что-нибудь для школы, она вздыхала так громко, что я невольно отодвигала трубку от уха.

– Ты молода! Иди гулять, развлекайся, наслаждайся жизнью! Живи, ради бога! У тебя впереди еще куча времени! – восклицала она.

В отличие от большинства своих новых друзей по Клубу садоводов и Лиге молодежи моя сестра не скрывала свое бурное подростковое прошлое, а утверждала, что оно стало важным этапом развития ее личности. По ее мнению, я очень сильно отстала в этом развитии. Я же уверяла ее, что у меня все хорошо.

– Это меня и пугает, – отвечала она. – Ты же подросток, Мейси!

Как будто я этого не знала.

– У тебя должны быть гормональные всплески, ты должна сходить с ума, совершать глупости. Это самое замечательное время в твоей жизни, ты должна им насладиться.

И я обещала, что завтра вечером непременно пойду гулять, а она отвечала, что любит меня. Затем я вешала трубку и возвращалась к тестам, глажке или сочинению, которое сдавать через две недели. Изредка я забиралась на крышу, вспоминала все безумства, которые вытворяла Кэролайн, и думала: может, я и вправду что-то теряю? Наверное, нет.

Но сидеть на крыше было приятно, и я проводила там целые вечера. Меня вполне устраивало, что все мои приключения начинаются и заканчиваются здесь.

Несмотря на мамины уверения, дела на работе в библиотеке не пошли на лад. Я поняла, что в первые дни Аманда и Бетани еще старались проявить дружелюбие. Теперь они вообще еле говорили со мной и не подпускали ко мне посетителей, так что я мучилась от безделья.

К пятнице я насытилась тишиной по горло, а придя домой, обнаружила, что мама уехала на конференцию застройщиков на побережье и пробудет там все выходные, так что мне придется сидеть одной в пустом доме целых два дня. Мама звала меня с собой, соблазняя пляжем, бассейном и другими летними радостями, но мы обе знали, что я откажусь, и я отказалась. Пляж тоже напоминал о папе.

У нас был летний домик в маленьком городке под названием Колби, в нескольких милях от Лейквью. Настоящий пляжный дом, со скрипящими на ветру ставнями и крыльцом, всегда покрытым тончайшим слоем песка. Мы ездили туда летом на выходные всей семьей, но это было папино логово. Он купил его еще до знакомства с мамой, и дом до сих пор напоминал убежище холостяка – дартс на двери кухни, голова лося над камином и всякие жизненно необходимые вещи в ящике стола: открывалка для пива, лопатка и острый нож для разделки мяса.

Плита вечно капризничала, но папа этого не замечал. Он любил готовить на открытом огне. Дом служил ему еще и рыбачьей хижиной. В октябре они с приятелями отправлялись ловить красного горбыля, в апреле – махи-махи, а в декабре – голубого тунца. Возвращался папа всегда довольный, с полным холодильником уже почищенной рыбы, и непременно обгоревший, несмотря на солнцезащитный крем, который клала ему в рюкзак мама. Он обожал такие вылазки.

Меня на них не приглашали: мужчины называли их «выходные без эстрогена», но в другие дни, когда надо было что-то ремонтировать в доме или папе просто хотелось побыть вдали от людей, он брал меня с собой. Мы валялись на пляже, катались на катере, играли в шашки у костра или шли в забегаловку под названием «Последний шанс», где официантки обращались к папе по имени и где подавали самые вкусные гамбургеры в мире. Пожалуй, это был по-настоящему папин дом. Я знала: если бы ушедшие могли возвращаться в наш мир, он явился бы не в старый дом и не в нынешний, а именно сюда, и поэтому держалась подальше.

После папиной смерти мы ни разу там не были. Его старый «Шевроле» так и стоял в гараже, и к запасному ключу, который я всегда выуживала из ракушки под задним крыльцом, наверное, никто не притрагивался. Мы с Кэролайн думали, что мама в конце концов продаст дом и машину, но пока что она этого не сделала.

Итак, в пятницу после работы я осталась одна в тихом и пустом доме. «Ну что ж, это даже хорошо, – сказала я себе. – У меня куча дел, с которыми нужно разобраться: ответить на сообщения, посмотреть условия приема колледжей, а что творится в гардеробе! Вполне подходящий день, чтобы сложить теплые свитера и упаковать ненужную одежду для благотворительного магазина». Однако тишина стала до того невыносимой, что пришлось включить телевизор в гостиной. Поднявшись к себе, я включила еще и радио, прошлась по музыкальным каналам и в конце концов остановилась на чьих-то рассуждениях о научных открытиях нашего века. Но весь этот фоновый шум, казалось, только подчеркивал мое одиночество. Проверив почту, я обрадовалась: письмо от Джейсона. Однако уже на второй строчке поняла, что лучше бы я его не получала: вся эта кошмарная неделя оказалась только предвестием настоящей беды.

«Мейси, мне потребовалось некоторое время, прежде чем я смог написать ответ, потому что хотел быть уверенным в том, что хочу сказать. После твоего письма я всерьез задумался о происходящем между нами. Меня уже давно беспокоит тот факт, что наши отношения слишком серьезны. Со времени моего отъезда я много думал о наших потребностях и о том, могут ли наши отношения их удовлетворить. Ты мне не безразлична, но твоя растущая зависимость от меня, о которой я сужу по последним словам твоего письма, заставляет меня задуматься, на каком уровне находятся наши отношения и могу ли я дать тебе то, в чем ты нуждаешься. Я очень хорошо к тебе отношусь, но это переломный год в плане моих идеологических и академических целей, на достижении которых я должен сосредоточиться, и я не могу связывать себя более серьезными отношениями. Я должен быть очень целеустремленным, как и ты. Ввиду всего этого, думаю, нам лучше сделать перерыв и отдохнуть друг от друга до конца лета. После моего возвращения мы сможем понять, одинаковые ли у нас цели, обсудить происходящее и прийти к решению, стоит ли нам встречаться дальше или лучше разорвать связывающие нас узы и расстаться навсегда. Уверен, ты согласишься, что при сложившихся обстоятельствах временный перерыв пойдет на пользу нам обоим. Это разумно», – писал он.