Читать книгу - "Падшие в небеса.1937 - Ярослав Питерский"

– Нет, Паша. У меня будет ребенок. От тебя. Понимаешь, я беременна. У нас с тобой будет ребенок. Нам нужно принять решение.

Павел вскочил с кровати. Он стоял перед ней совершенно голый, нелепо держа в руке папиросу. Очнувшись, выбросил окурок на пол и стал судорожно одеваться. Она все это время наблюдала за ним, грустно улыбаясь.

– Ты нервничаешь? Ты испугался?

Клюфт сел на стул рядом с ней. Он внимательно посмотрел испуганными глазами на нее. Его губы тряслись. Новость его ошарашила:

– Я растерялся, с чего ты взяла? – виновато буркнул он.

– Так как ты воспринял эту новость? Ты будешь отцом. Папой, понимаешь, Паша, ты будешь папой.

Клюфт неожиданно упал на колени у ее ног. Он яростно целовал ее руки. Он осыпал их горячими поцелуями. Она немного испугалась. Но потом ей стало приятно. Вера рассмеялась и, теребя волосы Павла, тихо сказала:

– Я вижу, ты рад, я так боялась, что ты испугаешься!

Клюфт поднял голову. Он посмотрел ей в глаза и воскликнул:

– Я испугаюсь?! Я рад?! Да я самый счастливый человек на свете! Вера! Спасибо! Верочка! Спасибо! Я самый счастливый человек на свете! Верочка! – он вновь стал целовать ей руки.

Она улыбалась. Ей было так тепло и хорошо в это мгновение. Она пыталась погладить его по волосам, но он не выпускал ее рук. Он целовал кончики пальцев, он прижимался щеками. Вера чувствовала, как горит его кожа на лице. Кровь пульсировала в висках. Вера жалобно сказала:

– Паша, ну хватит. Хватит. Прошу тебя, поднимись с колен. Я хочу видеть твои глаза. Хочу видеть их.

Он поднялся с колен. Павел сел рядом с ней на стул. Вера положила ему голову на плечо. Так они сидели несколько минут. Клюфт держал ее руку в своей ладони.

– Так мы что теперь делать будем? – спросила Щукина.

– Как что?! Поженимся. Мы будем мужем и женой. Надеюсь, ты теперь согласна стать моей женой? Бельчонок? Ты согласна?

– Хм, дурачок. Конечно. Куда ж теперь мне деваться, – Вера рассмеялась.

Павел нежно отстранился и подошел к печке. Достав примус, он накачал давление в бачке. Временами, глядя на Веру, улыбался. Она сидела и смотрела, как он разжигает огонь и ставит чайник.

– Бельчонок, теперь все будет хорошо. Мы скажем твоим родителям. Ты переедешь ко мне. И нам не нужно будет прятаться. Мы будем жить как нормальная семья. Я буду работать. Ты будешь сидеть с ребенком. Я буду много работать. Да и работы у меня много. Я ж теперь подающий надежды журналист! Эх, слышала бы ты, что говорит обо мне Смирнов! Главный редактор сказал, что у меня есть настоящее будущее.

Вера улыбнулась:

– Будущее есть у всех Паша. Это банальность.

– Нет, ты не поняла! Настоящее будущее! Настоящее с профессиональным ростом! Кстати, может, нам в конце января придется расстаться на три недели. Меня в Москву хотят направить. На курсы, – грустно сказал Павел.

Он так не хотел огорчать ее в этот вечер. Он вообще теперь не хотел ничем огорчать ее. Виновато пожал плечами:

– Если хочешь, бельчонок, я могу отказаться. Я могу и не ездить.

Вера вздохнула. Она кивнула головой и как-то обреченно сказала:

– Нет, Паша. Если надо, езжай. Езжай Паша.

– Ты не будешь злиться, бельчонок? Я вот подумал: приеду, и мы сразу поженимся. А? Как ты думаешь? Хотя нет, поженимся раньше. На следующей неделе. Я не хочу ждать. Да и чего ждать? Нет! Решено! На следующей неделе! – Павел разливал по стаканам горячий чай.

В тарелочку нарезал черного хлеба. Из шкафчика достал кусочек сала.

– Вот, смотри, меня тут угостили. Привез из Минусинска. Там местные ребята из газеты дали сала! Сейчас мы с тобой его попробуем!

Вера обхватила стакан с горячим чаем. Она грела озябшие ладони. Ей стало грустно. Павел почувствовал это:

– Что-то не так, бельчонок? Что не так?!

– Ты раньше мне не говорил, что тебя отправляют в Москву.

– Хм, Вера. Мне Смирнов, наш главный, вчера сказал. Понимаешь, вчера. Я сам не знал.

– Понятно, – Вера отпила из стакана чай.

– Так как ты к этому относишься?

– Хм, меня больше беспокоит, как мы скажем обо всем отцу. Вот что, я, конечно, хочу тебя ждать, но нам надо сказать обо всем отцу. И еще неизвестно, как он к этому всему отнесется.

– Почему? Он разве не хочет счастья своей дочери? Мне кажется, он нормально отнесется.

– Да нет, он, конечно, хочет мне счастья. Просто вот так, он не поймет. Не поймет, что мы с тобой до свадьбы успели ребенка зачать. Это не в его жизненных правилах.

Павел закурил папиросу. Но поймал себя на мысли, что Вере дышать дымом вредно. Ведь она носит под сердцем его ребенка. Клюфт встал и подошел к окну. Он старался выпускать дым в щелку. Не глядя на Веру, Павел оптимистично сказал:

– Вер, а мы не скажем ему, что ты беременна. Просто скажем, что хотим пожениться и все! Что тут такого? Кто там считать потом будет, на каком ты месяце?

– Да, но для этого тебе придется попросить у него разрешения на нашу свадьбу.

– Ну и попрошу. Какие проблемы?

Вера стала совсем грустной. Она отпила чай и покачала головой:

– Он может не разрешить.

– Почему? – Клюфт с удивлением посмотрел на Щукину.

Она сидела за столом и обреченно смотрела в одну точку на стене.

– Почему, Вера? Почему?

– Он не любит тебя, Паша. И ты должен это знать. Он не любит тебя и просто так разрешения мне не даст.

Клюфт пожал плечами. Ему стало обидно. Комок подступил к горлу. «Отец его любимой женщины, оказывается, его не любит. За что? Он даже его не знает. За что он может не любить человека, с которым почти не знаком?» – подумал Павел.

– И за что же он меня не любит? Я его видел лишь два раза. И то мельком. Ты что, про меня что-то плохое ему рассказала? – обиженно спросил Клюфт.

Вера встала. Она подошла к Павлу и, обняв его за шею, положила голову на грудь:

– Ну что ты, что ты, Паша! Как ты можешь?! Как я могу что-то плохое рассказать?

– Ну, тогда с чего он так ко мне относится?

– Хм, Паша. Ему твоя фамилия не понравилась.

– А что плохого в моей фамилии? Клюфт – нормальная немецкая фамилия, – удивленно сказал Павел.

Он погладил Веру по спине. Он прижал ее к себе крепче. Она ойкнула и, отстранившись, испуганно сказала:

– Осторожнее, Паша! Ты меня так, вернее нас, раздавишь!

– Извини. Извини. Вера, я тебя так люблю! – Павел вновь взял ее руку и прижал к своей щеке. Щукина стройной рукой погладила его по голове: