Читать книгу - "Дневник безумного старика - Дзюнъитиро Танидзаки"

— Харухиса ещё здесь? — спросил я как можно более оживлённым и весёлым тоном.

— Да. Я полагала, что он уже ушёл…

— А-а, вот как!

— Он на втором этаже дышит свежим воздухом.

Два стакана, две бутылки кока-колы. Вдвоём на втором этаже «дышат свежим воздухом». Одежду бросил в корзину в ванной и, приняв душ, накинул на себя только лёгкий халат. Да мылся ли он один в ванной? На втором этаже есть спальня для гостей, — не в ней ли они дышат свежим воздухом? В том, что он накинул на себя лёгкий халат, ничего странного нет, но на первом этаже пустуют приёмная, гостиная, столовая, жена моя в отъезде, незачем было подниматься на второй этаж. Они, конечно, думали, что с половины третьего до половины пятого я буду в спальне лежать в постели и врач будет делать иглоукалывание. О-Сидзу поднялась на второй этаж, а я сразу же возвратился в спальню.

— Извините, пожалуйста, — сказал я, укладываясь в кровать. Я отсутствовал менее десяти минут. Они как раз доели мороженое. Сеанс возобновился. Ещё минут на сорок-пятьдесят я предоставил себя в распоряжение господина Судзуки. Когда в половине пятого он ушёл, я пошёл к себе в кабинет. За всё это время можно было спокойно тайком покинуть второй этаж. Их план не удался: я неожиданно вышел в коридор и, к несчастью, наткнулся на О-Сидзу. Если бы я не встретился с ней, они бы не догадались, что мне известна их тайна. Но это ещё не всё. Если подозревать их в ещё большем коварстве, то Сацуко, зная о моей недоверчивости, предположила, что я могу пуститься на розыски во время перерыва между двумя сеансами, и, решив представить мне возможность убедиться, нарочно послала О-Сидзу за кока-колой, чтобы я её увидел. Она, вероятно, подумала: «Пусть старик всё узнает. Чем скорее он поймёт, тем скорее покорится неизбежному». Мне показалось, что я слышу её голос: «Да не надо так волноваться, соберись с мужеством и спокойненько ступай к себе».

С половины пятого до пяти я отдыхал. С пяти до половины шестого лежал на доске. Потом полчаса отдыхал. За это время гость со второго этажа наверняка ушёл, вероятно, ещё до окончания сеанса иглоукалывания. То ли Сацуко ушла вместе с ним, то ли, чувствуя себя неловко, сидит одна на втором этаже, но она не показывалась. Сегодня я видел её только за обедом в полдень. (Вот уже два дня, как мы обедаем с ней вдвоём.) В шесть часов появилась Сасаки, чтобы вывести меня на прогулку. Я спускался с веранды в сад, как неожиданно показалась Сацуко.

— Госпожа Сасаки, сегодня я погуляю с папой.

В беседке я сразу же спросил:

— Когда ушёл Харухиса?

— Сразу же после того.

— После чего?

— После того, как выпил кока-колу. Я сказала ему, что ты узнал о его присутствии, и его внезапный уход наоборот покажется странным…

— Я не думал, что он такой пугливый.

— Он беспокоился, что дядя превратно истолкует происшедшее, и настойчиво просил меня всё тебе объяснить.

— Оставим это.

— Ты можешь думать, что тебе угодно, но на втором этаже больше свежего воздуха, чем внизу, только поэтому мы поднялись туда и выпили кока-колы. Старики немедленно всё истолковывают в дурном свете. Дзёкити сразу бы понял, как надо.

— Ладно, пусть так. Мне всё равно.

— Ну, не совсем.

— Но ведь и ты меня правильно не понимаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Допустим, между тобой… я говорю: «допустим», — между тобой и Харухиса что-то есть, я вовсе не собираюсь поднимать из-за этого шум.

Она недоверчиво смотрела на меня, не говоря ни слова.

— Я не проболтаюсь об этом ни жене, ни Дзёкити, — всё останется в тайне.

— Ты мне позволяешь пойти на такое?

— Может быть.

— Ты с ума сошёл!

— Может быть. Наконец-то ты поняла? Ведь ты так умна.

— Но откуда у тебя такие мысли?

— Я сам уже не могу наслаждаться любовными приключениями, зато мне доставляет наслаждение по крайней мере смотреть на других. Вот до чего доходят люди!

— Тебя приводит в отчаяние, что для тебя всё кончено?

— Но я могу испытывать ревность. Пожалей меня.

— Ты можешь убедить кого угодно. Пожалеть-то я могу, но я не хочу ради твоего удовольствия жертвовать собой.

— Какая же тут жертва? Разве, доставляя мне наслаждение, ты сама не получаешь удовольствия? Разве ты не будешь наслаждаться больше меня? Моё положение действительно достойно жалости.

— Смотри, как бы я опять не дала тебе пощёчину.

— Не будем обманывать друг друга. Впрочем, не обязательно Харухиса, это может быть Амари или кто-то другой.

— Как только мы приходим в беседку, сразу же начинается такой разговор! Пойдём погуляем, — у тебя не только ноги немеют, у тебя вся голова отравлена. К тому же госпожа Сасаки наблюдает за нами с веранды.

Дорожка достаточно широка, чтобы по ней ходить вдвоём, но с обеих сторон леспедеца так разрослась, что идти было невозможно.

— Листва такая густая, всё время цепляется за ноги. Держись за меня крепче.

— Если бы я взял тебя под руку.

— Каким образом? Ты такой низенький.

Она шла слева от меня и вдруг перешла на правую сторону.

— Дай мне палку. Держись за меня правой рукой.

Она предоставила мне своё левое плечо и, взяв в руки палку, стала раздвигать ветви леспедецы…

6 августа.

…Продолжаю вчерашнее.

— А как к тебе относится Дзёкити?

— Я сама бы хотела это знать. А что ты думаешь по этому поводу?

— Не знаю. Но я стараюсь особенно не думать о нём.

— Я тоже. Мои вопросы его раздражают. Правды он мне не говорит. Одним словом, меня он больше не любит.

— А если у тебя появится любовник?

— Он как-то сказал в шутку: «Появится так появится, делать нечего. Пожалуйста, не стесняйся».

Но похоже, он говорил серьёзно.

— Любой бы так ответил, если ему жена заявляет такое. Кто хочет признать своё поражение?

— У него, по-видимому, кто-то есть, какая-нибудь танцовщица из кабаре, какой я была когда-то. Я согласна на развод, если смогу видеть Кэйсукэ, но он разводиться не намерен. Он говорит: «Жалко Кэйсукэ, а ещё, если ты уйдёшь, папа будет плакать».

— Он подсмеивается надо мной.

— Тем не менее он всё о тебе знает, хотя я ему ничего не рассказывала.

— Потому что он сын своего отца.

— Он почтителен к родителям.

— В действительности, он не хочет терять тебя и только прикрывается мной.

Говоря откровенно, я почти ничего не знаю о своём сыне Дзёкити, наследнике дома Уцуги. По-видимому, мало на свете отцов, которые так плохо осведомлены о своих драгоценных отпрысках. Он окончил экономический факультет Токийского университета и поступил работать в акционерное общество Pacific Plastic[49]. Но я плохо представляю, чем он занимается. Его фирма, как будто, покупает резину у химической компании Мицуи и делает фотографическую плёнку, полиэтиленовые покрытия, предметы из полиэтилена, вёдра, тюбики для майонеза и так далее. Завод находится в Кавасаки[50], но основное отделение в Токио, на Нихонбаси, где он и служит. Скоро его, кажется, сделают начальником отделения, но какое у него жалованье и какие премии он получает, мне неизвестно. В будущем он станет главой семьи, но пока глава я. Содержание семьи до некоторой степени лежит на нём, в основном же на это идут мои доходы с недвижимости и акций. Ещё несколько лет назад хозяйство в доме вела моя жена, но потом оно перешло в руки Сацуко. По словам жены, Сацуко очень хорошо ведёт дела и тщательно просматривает все счета от лавочников. Иногда она заходит на кухню, проверяет содержимое холодильника. Прислуга дрожит, заслышав имя молодой хозяйки. Любящая новшества, Сацуко установила в кухне машину для переработки отходов и выговаривала О-Такаси за то, что та бросила в неё картофель, который ещё можно было есть.