Читать книгу - "Итальянка - Айрис Мердок"

Когда до нее оставалось около десяти ярдов, я остановился. Невозможно было толком различить ее лицо, но она казалась молодой. На ней было длинное платье. Между нами возникла странная напряженность. С непонятным возбуждением я предвкушал ее страх, ожидал, что она закричит и побежит от меня. Я хотел успокоить ее, но тишина была заклятием слишком сильным, почти непреодолимым, и я ощущал какое-то бесстыдное наслаждение, стоя перед ней, словно оба мы были голыми. И тут она посветила фонариком прямо мне в лицо.

Я вскрикнул, отшатнулся и обнаружил, что стою совсем близко к ней. Луч фонарика ушел в сторону, и я увидел, что она по-прежнему не двигается, неразличимая, безликая и прекрасная, подобно даме под вуалью. Пришла пора заговорить.

— Что вы здесь делаете?

Я произнес это тихо, но слова мои прозвучали громом. Женщина немного подождала, будто надеялась услышать эхо. Затем медленно сказала:

— Я пришла посмотреть, как танцуют черви.

Из-за ее неподвижности и этих странных слов мне почудилось, что я еще сплю. Она говорила с иностранным акцентом. Ее длинное платье оказалось ночной рубашкой.

Поскольку я пребывал в недоумении, она сочла своим долгом объяснить:

— Видите, вот они, их так много.

Она посветила фонариком на землю. Лужайка была сплошь покрыта, устлана бесчисленным количеством червей, длинных и блестящих. Их влажные красноватые тела переплетались на зеленой росистой траве. Лужайка изобиловала ими. Они лежали вытянувшись, длинные, тонкие, полупрозрачные, опустив хвосты в норы, и, когда луч фонарика подбирался к ним, съеживались, юркая обратно в землю с проворством змеи. Я вспомнил наконец этот феномен, который крайне занимал Отто в дни нашей юности. Свет погас.

— Надеюсь, я не напугал вас, — сказал я. — Я Эдмунд Наррауэй. А вы… ах да, вы, наверное…

И тут я обнаружил, что она ушла. Исчезла, точно завернулась в слои утреннего света и стала такой же призрачной, как они. Мне показалось, я слышу ее быстрые шаги. В лихорадочной тревоге я помчался за ней.

Когда я пробирался меж слабо мерцающих берез и слушал хруст сухих листьев под ногами, мне почудилось, будто впереди мелькнула убегающая фигура. Со сверхъестественной быстротой очертания беседки материализовались среди деревьев, и я рванулся к двери еще до того, как понял, что женщина могла войти туда, почти вспомнив, как видел, что она туда входила. Я подбежал к двери, взволнованный и изумленный внезапным бегством незнакомки.

Дверь немного подалась, но потом воспротивилась. Меня точно толкнуло — я понял, что женщина, должно быть, держит дверь с той стороны. Я замер и тихо сказал:

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Эти слова, подобно заклинанию в волшебной сказке, мгновенно изменили все и вернули вещам их тленные очертания. Я отступил, и давление с той стороны двери прекратилось. Дверь неуверенно висела между нами, всего лишь обычная дверь, которую можно открыть, дверь человеческого жилища. Затем в доме загорелся свет, и лес за моей шиной потемнел, словно ночь вернулась в него. Я вошел в дом.

Беседка когда-то была маленьким круглым дорическим храмом с зеленым куполом и большим пустым пространством внутри. Но поздние добавления придали ей внутреннюю структуру с двумя комнатами наверху, к которым вела деревянная лестница, и кухней внизу. На ступеньках лестницы, залитая ярким электрическим светом, стояла женщина. Я моргнул. Несомненно, это следующая сцена, в которой охотник и добыча поменялись ролями.

— Простите, что бежал за вами…

Свет, горевший прямо над ее головой, был чересчур ярким и мешал как следует ее разглядеть. На ней была длинная желтая ночная рубашка с оборками вокруг шеи и по подолу. Ноги у нее вроде бы были босыми. Руки она прижала к груди и все еще задыхалась после бега. Волосы металлического медного оттенка, возможно ненатурального, прилизанные и прямые, спускались почти до плеч. Лицо, неясное в этом ослепительном сиянии, было мертвенно-бледным. Она была молода.

— Вы — сестра Дэвида Лэвкина?

— Да, я Эльза.

Я почти совсем забыл, что Изабель мимоходом упоминала о его сестре. Пожалуй, следовало догадаться, кем была та вздыхающая персона, которая вынудила меня пуститься в погоню.

— Пойдемте наверх.

Ее голос звучал бесстрастно, как во сне. Немного помедлив, я последовал за ней по деревянным ступенькам, которые горестно скрипели под моей тяжестью. На ступеньках отпечатались влажные следы ее босых ног.

Первая комната наверху больше походила на лестничную площадку, в ней не было ничего, кроме огромного дубового сундука и потрепанного прогнутого дивана. Сильно пахло пылью и плесенью. Я едва удержался, чтобы не чихнуть. Внутренняя дверь оказалась закрыта. Насторожившись, я неуверенно повернулся к женщине. Глядя на меня, она медленно натянула зеленый халат, хотя ночная рубашка была не такой уж прозрачной.

Эльза произвела на меня необыкновенное впечатление. Высокая, наверное выше брата, с теми же широкими ноздрями и полным, тяжелым, чувственным ртом. Влажные алые губы, брови — два жирных черных треугольника, но больше никакой косметики, и кожа бледная и восковая, словно холодная и не вполне человеческая на ощупь. Ее металлические волосы отливали сейчас зеленоватым. Глаза, обведенные бирюзовым карандашом, были очень темными, и это заставляло думать, что волосы своим цветом обязаны краске. Эти большие восточные глаза пристально смотрели на меня — взгляд чародейки или проститутки, а не обычной женщины. Я был поражен, взбудоражен, озадачен.

Я тихо заговорил:

— Вы не обязаны впускать меня. Не стоит будить вашего брата. Я просто удивился при виде вас и задумался…

Собирался сказать «почему вы плачете», но в ее сверкающих глазах не было следов слез.

— Я часто прихожу по ночам, — сказала она. — Понимаете, мне нельзя ходить в дом. Дело в этом.

Она говорила с сильным акцентом, и я с трудом разбирал ее слова; я даже не был уверен, что правильно расслышал их.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил я.

Бег через темноту, а теперь ее полураздетая ночная близость, ее чудное животное спокойствие вызвали во мне мгновенный восторг, что-то вроде возбужденной покровительственной приязни. У меня давно не было столь откровенной и при этом столь удивительно естественной встречи с женщиной. Я был готов долго говорить с ней. И ощущение, что я могу властно заключить ее в объятия, немедленно сменилось желанием служить ей. Ее бесслезные стенания на лужайке и ее таинственные слова, произнесенные здесь, представлялись сакральной мольбой, обращенной прямо ко мне.

Она задумчиво посмотрела на меня, видимо приняв мои слова всерьез. А потом произнесла:

— Есть немного кофе. Но сначала я должна показать вам кое-что. В конце концов, вы его брат. И мы долго ждали вас.

Она подошла к закрытой двери в соседнюю комнату и широко распахнула ее. Там уже горел яркий свет, в котором я увидел своего брата Отто, распростертого на низкой кровати и полуобнаженного в непринужденности глубокого сна.