Читать книгу - "Берег счастливых встреч - Дженни Колган"

– Но никогда ведь нельзя угадать заранее, на что могут понадобиться деньги!

Сайф моргнул. Что делала миссис Кеннеди со своими деньгами, безусловно, его никак не касалось. Но разница между способностью ходить и невозможностью это делать…

Он покачал головой и выписал ей очередной рецепт на болеутоляющее. Миссис Кеннеди еще и набирала вес, что значило: ей нужно пройти проверку на холестерин; кроме того, возможно, у нее начала развиваться подагра… И все же… Следующий!

Следующим пациентом была Герти Джеймс, переехавшая на остров из Суррея, она страдала повышенным давлением, сама лепила и обжигала глиняную посуду и выращивала овощи. Ее муж задержался здесь ненадолго, быстро сдался и предпочел вернуться к крысиным бегам города. Теперь Герти Джеймс воспитывала троих быстро привыкших к острову и полудиких детей, которые рады были целыми днями носиться по окрестностям, знали всех до единого на острове, делали воздушных змеев, говорили на смеси двух языков и ели все без разбора. Они явно не захотели бы возвращаться в Гилфорд в домик на две семьи, с иностранкой, помогающей по хозяйству, и дополнительными уроками китайского языка и математики, – скорее они улетели бы на Луну.

– Я чувствую… я просто чувствую…

Сайф уже понял за несколько последних месяцев, что на Западе прийти к доктору и бормотать что-то насчет «чувствую», не договаривая до конца, – дело совершенно обычное и приемлемое, что это вполне достаточный повод к тому, чтобы ждать медицинской помощи. Для него это было в новинку. Даже до того, как Сирия превратилась в зону военных действий, визит к доктору стоил слишком дорого, так что никто не пошел бы к врачу без твердой уверенности, что это действительно необходимо.

Сайф ни на секунду не отрицал того, что вопросы психического здоровья всегда были реальными и очевидными, но почти наверняка недооцененными в его родной стране. Он родился в Сирии, а вырос в Бейруте, и ирония той ситуации, что он вернулся в Сирию после окончания медицинской школы ради более светлого будущего своего народа, никогда не оставляла его.

Но Сайф до сих пор находил несколько затруднительным угадывать едва заметные признаки недомоганий. Конечно, он не был бесчувственным врачом, ничего подобного. Не было ни одного перепуганного ребенка, явившегося к нему, который не ушел бы с леденцом на палочке, ярким пластырем и уверенностью, что к нему отнеслись с полной серьезностью. Но кое в чем Сайф был менее опытен, чем другие, и ему трудно было понять жалобы вроде «Я просто чувствую…».

Он бросил взгляд в сторону Герти, которая, заодно с большинством разведенных женщин на Муре, считала бедственное положение высокого, красивого доктора ужасно романтичным. Увы, несмотря на лазаньи, регулярно появлявшиеся у его порога, – Сайф искренне не понимал, почему люди это делают, – и приглашения на многие общественные мероприятия в городе, он оставался отстраненным – слегка замкнутым, полностью сосредоточенным на старом телефоне, который всегда был при нем. Но для многих это лишь делало его еще более привлекательным.

– Я просто… ну, просто чувствую, что потеряла искру… – вздохнула Герти.

– Не уверен, что в медицинских справочниках есть такое определение, – покачал головой Сайф.

Это была шутка, но, как и многие другие, Герти не всегда понимала, шутит он или нет, и потому просто изобразила на лице озабоченность.

– А вы не думаете, – продолжил он, делая профессиональный вид, – что дело просто в смене времен года?

Такое предположение казалось абсолютно оправданным. Самый конец марта был трудным для всех, зима была длинной и темной, но зато выдалось прекрасное Рождество. В середине зимы вообще было нечто уютное. А теперь вечера уже становились длиннее, миновало зимнее солнцестояние и, конечно же, близилась весна. Но ягнята рождались во время яростных бурь, являясь в мир, который все еще казался жестоким, хотя ему уже следовало бы меняться на приветливый и новый. Да, уже появились первые нарциссы и крокусы, а кое-где и подснежники, и зелень начала покрывать землю… Но когда вам все еще надо по утрам отскребать лед со своей машины, когда вам приходится перебегать дорогу под ударами воющего ветра и потоками дождя, когда вам кажется, что вы сдерживаете дыхание в ожидании перемен, а дни вашей жизни проносятся мимо…

Да, Сайф понял, что означало недосказанное. Он понял.

И снова посмотрел на Герти.

– Весна наступит, – сказал он. – Все станет лучше.

– Вы так думаете? – неуверенно спросила Герти. – Просто зима такая длинная…

– Весна поправит положение дел. А пока я мог бы прописать вам сильное успокоительное, но у вас ведь дети?

Герти кивнула.

Ее детей знали все. Лорне постоянно хотелось сказать Герти, что здесь, вообще-то, вполне современный остров, а не поселение железного века, но она побаивалась, что Герти тут же заберет их из школы и переведет на домашнее обучение. А это, заодно с увеличением опасности для всех кошек Мура, могло снова понизить авторитет школы. Лорне и без того стоило немалых трудов сохранять на острове единственную школу, без которой остров мог просто умереть, а потому Лорна была готова защищать школу до последнего вздоха.

– Ради них вы всегда должны быть в ясном уме. Чтобы чувствовать их радости и горести. Потому что это не всегда так, но для некоторых людей… Эти таблетки, они могут избавить от упадка настроения, но могут и лишить вас взлетов. Они могут отрезать вас от мира, понимаете? Закутать вас в вату… отдалить. Конечно, они полезны тем, кто испытывает невыносимые боли. Но если бы вы могли подождать…

Герти посмотрела в окно. В этот день, впервые за очень, как казалось, долгое время, снова выглянуло солнце. Мир вроде бы решил ожить.

– Вы так думаете?

– Да, я так думаю, – кивнул Сайф. – Я старомодный доктор. И если бы я мог прописывать такое, я бы прописал вам завести собаку. И гулять с ней каждый день.

– Полагаете, это поможет? – улыбнулась Герти.

– Часто помогает. Но выйдите на улицу. Посмотрите на мир. Присмотритесь к самой себе. И если у вас по-прежнему… не будет искры… Ну, значит, есть проблема. Тогда уж снова приходите ко мне.

– Я попробую, – кивнула Герти. – Но если станет хуже, это вы будете виноваты.

Сайф позволил себе улыбнуться:

– Разумеется.

И вежливо встал, когда она уходила.

Но сам Сайф не почувствовал себя лучше и пытался разобраться, почему это так, одновременно раздумывая, пойти ли ему пообедать в «Летнюю кухню». Флора как-то раз лично постаралась для него, приготовив восточное блюдо фалафель – шарики из протертого нута со специями. Они были ужасны, но Флора так хлопотала и была так мила, что Сайфу пришлось похвалить обед. И теперь она готовила фалафель постоянно, и Сайф ощущал нечто вроде обязанности съесть всё, пока все выжидающе смотрели на него. Старая миссис Лаэрд могла даже слегка подтолкнуть доктора и сказать: «Ого, посмотрите, какие мочалки соорудила Флора!» – и это замечание, если быть точным, более или менее соответствовало вкусу шариков. Сайф предпочел бы одну из сырных лепешек, те действительно были божественны.