Читать книгу - "Психолог, или Ошибка доктора Левина - Борис Минаев"

– Сообщать… А куда? – спросил Лева.

Асланян чуть помолчал. Для важности момента.

– Ну, собственно говоря, никаких государственных тайн я тут не раскрываю, – неохотно сказал он. – Есть у нас такая Федеральная служба охраны, слышали? Это, собственно говоря, подразделение Комитета. Ну, то есть ФСБ. Это мы по старой памяти так называем. Почему туда? Ну, вы знаете, наверное, что было в свое время покушение на Брежнева, покушение на Горбачева, были попытки и на Хрущева, и на Сталина, между прочим, просто у нас об этом почемуто не пишут, закрытый пока материалец, было убийство Кирова в тридцать четвертом году, с которого начались все эти репрессии, печально, так сказать, известные. Ну и зарубежный опыт туда же: Кеннеди, Улоф Пальме, министр иностранных дел Швеции, женщина, фамилию не помню, к сожалению, может, слышали?… И вот прослеживается закономерность такая печальная, что до последней, так сказать, черты, до огневого, так сказать, рубежа успевают дойти кто? Правильно, ненормальные люди. Ваши, так сказать, клиенты. Вот те самые, у которых личный, так сказать, особый счет… А вовсе не профессионалы, как обычно пишут в детективных романах. Просто у психов, так сказать, вы уж меня извините за столь вульгарное выражение, у них другая логика. В этом все дело. Их труднее, так сказать, обезвредить.

– Ну а Катя-то тут при чем? – спросил Лева, уже довольно громко.

– А вы не торопитесь, не горячитесь… – сказал Асланян вдумчиво. – Вы меня послушайте. И я вам сейчас все расскажу, ничего от вас не утаю. Дело в том, что все это мне рассказал один мой товарищ, старый товарищ, да. Он уже не работает. Но все равно пришлось долго, очень долго его убеждать, что эта информация мне необходима. Немало сил, так сказать, пришлось приложить. Дело в том, что есть в этой, так сказать, группе риска такая категория: невесты. Маленькая категория, редкая, но есть. То есть обычно это вообще… никого, так сказать, не волнует, девушки, понятное дело, фантазии, любовная лихорадка, он мне снится по ночам, я от него без ума, скучно, заурядно, неинтересно, и как правило, да, как правило… Но тем не менее такая категория у них там есть. Я уж не знаю, зачем она там появилась. Братья, сестры липовые, это понятно. В свое время у Брежнева было немало проблем с семьей его брата, это исторически так сложилось. Вообще братья, сестры для великих людей – всегда проблема. Слышали, например, о брате Петра Ильича Чайковского? Большой был оригинал. Строил железную дорогу, прогорел… Ну, это так, к слову. Но невесты тоже интересуют. На всякий случай. Если есть симптомы, конечно, и с чисто медицинской точки зрения все обосновано.

– Стоп-стоп, – сказал Лева. – Вы меня извините, Александр Петрович, но я к этой епархии тоже имею некоторое отношение. Вы сказали: о них сообщают. Кто сообщает-то? Главврачи? Заместители главврачей? Я что-то об этом никогда не слышал.

– Ничего подобного, – строго сказал прокуратор. – Ничего подобного я вам не говорил. Вы, пожалуйста, не передергивайте. Я сказал, что о таких больных сообщают, но я не сказал, что врачи или кто-то из персонала имеют такое предписание, дают подписку, что-то еще. Ничего подобного. Сообщают совершенно другие люди. Это не ваши коллеги. Это наши коллеги.

– Ваши? – напрямик спросил Лева.

– Так! – сказал Асланян, широко улыбаясь. – Приехали! Вы уже меня в агенты записали. Ну чистое кино. Агент Скалли. Агент Малдер.

– Агент Скалли – это женщина, – уточнил Лева.

– Ах, ну да, ну да, – поднял руки Асланян, продолжая ухмыляться. – Виноват. Нет, Лев Симонович, я не агент. Вернее, агент, но совершенно, так сказать, бескорыстный. Ваш агент. Агент вашей Кати, вашей Марины… Я поэтому, собственно, и начал наш разговор с того, чтобы вы меня правильно поняли: мы с вами выполняем, что ли, гуманитарную миссию. Благородную, по-русски говоря. Безо всякого профита. А она, как вы знаете, именно она сопряжена с особыми усилиями. И требует особой конфиденциальности.

– Это я уяснил, Александр Петрович, – сказал Лева и положил кепку на соседнее кресло. Вернее, даже кинул. Асланян проводил кепку взглядом, но никак это не прокомментировал. – Развивайте, пожалуйста, дальше.

– А дальше вот что, Лев Симонович… Если Катя действительно больна… А она, кстати, больна или здорова, с вашей точки зрения? – вдруг спросил он жестко, и как-то очень правильно построив интонацию. Увильнуть было невозможно, это Асланян умел, прокуратор чертов…

– Здорова, – сказал Лева. Больше всего на свете ему не хотелось сейчас говорить о суициде, и он мучительно ждал встречного вопроса. Но его не последовало, Асланян, видимо, о суициде не знал. – Она в целом здорова, хотя нервы расшатаны. Но я глубоко убежден, что в больнице ей делать нечего.

– Именно это я и хотел от вас услышать! – сказал Асланян и глубоко, с облегчением вздохнул. – Мне рекомендовали вас как замечательного специалиста, по детям, по женщинам, и я вам всецело в этом вопросе доверяю. Ну что ж… В таком случае, все лучше, чем мне казалось. Теперь задача одна – чтобы Катя туда не попала. Тогда…

Асланян задумался.

– Александр Петрович, еще вопрос можно? – спросил Лева. – Все-таки это не простое дело – женская психика. Давайте все-таки рассмотрим плохой вариант тоже. Что же будет, если она туда попадет? Что с ними там делают, с этими якобы родственниками? Или невестами?

– Ну вот, вы опять за свое, – разочарованно протянул прокуратор. – Ну что вы, я не знаю, весь в каких-то химерах прошлого. Очнитесь! Сейчас другое время на дворе, слава богу. И это не пустые слова, вы уж мне поверьте. Карательная психиатрия давно канула в лету, вместе с другими пережитками тоталитарного строя. Никто их там не травит, не бьет, за решетку не сажает. О чем вы говорите!

Лечат, как и всех остальных. Чем лечат, как – это уже другой, медицинский вопрос. Тут я низко склоняю голову перед вашим авторитетом. Но лечат, так сказать, абсолютно на общих основаниях. Я вообще не уверен, что эта инструкция до сих пор работает. Ну максимум, что может быть, эти люди попадают в компьютер. И все. На всякий, так сказать, случай. Да и то… не знаю. Не уверен, что даже это есть. Другое дело, что старую инструкцию в нужном случае можно взять и применить. Откопать, так сказать, со дна времени. Отряхнуть пыль и пустить в дело. Вот это возможно.

– Так и что же будет с Катей, если она туда попадет? – упрямо спросил Лева.

– При чем тут Катя! – воскликнул Асланян. – Вы никак не хотите меня понять, Лев Симонович! Да ничего с ней не будет. Полежит пару недель, может, это ей на пользу пойдет, если, тем более, вы говорите, что она в принципе здорова. Может, одумается, перестанет родителей мучить. Я бы ее не в больницу, конечно, но в колхоз бы послал с удовольствием. Помните, как раньше студентов посылали на картошку?

– Помню-помню, – сказал Лева.

– Да! В колхоз! Вот только я не уверен, есть сейчас колхозы или нет… Мне кажется, нет. А вам?

– Мне тоже кажется, что нет, – терпеливо ответил Лева.

– Короче говоря, Кате ничего не будет. Будет – ее папе. Вот ему – будет. И очень сильно будет. Понимаете меня?