Читать книгу - "Случайная вакансия - Джоан Кэтлин Ролинг"

— Уболтай Винду — пусть забежит выпить!

В зале было многолюдно и шумно. Эндрю опустил на стол поднос со свежими сэндвичами, но интереса к закускам у гостей поубавилось; Сухвиндер едва успевала разливать спиртное, и многие из присутствующих сами брались за бутылки.

— Тебя Гайя на кухню зовёт, — сказал Эндрю, становясь на её место.

Изображать из себя бармена он не стал, а просто наполнил все имеющиеся бокалы и предоставил гостям делать свой выбор.

— Ну здравствуй, Арахис, — бросила Лекси Моллисон. — Шампанского нальёшь?

Они вместе ходили в «Сент-Томас», но уже много лет не виделись. За время учёбы в «Сент-Энн» у неё даже изменился выговор. Эндрю ненавидел кличку Арахис.

— Перед тобой. — Он указал пальцем.

— Лекси, не вздумай пить. — Из толпы вынырнула Саманта. — Я запрещаю.

— А дедушка сказал…

— Слышать ничего не хочу.

— Почему всем…

— Кому сказано: нет!

Лекси затопала прочь. На радостях Эндрю улыбнулся Саманте и с удивлением отметил, что та в ответ просияла.

— Ты тоже с родителями пререкаешься?

— А как же, — ответил он, и Саманта рассмеялась.

Бюст у неё был просто необъятный.

— Леди и джентльмены! — загремел усиленный микрофоном рёв Говарда, и все умолкли. — Разрешите сказать несколько слов. Многие из вас, наверное, слышали, что мой сын Майлз избран в местный совет Пэгфорда!

Под жидкие аплодисменты Майлз поднял над головой бокал. Каково же было изумление Эндрю, когда Саманта вполголоса, но совершенно отчётливо бросила:

— Ура-ура, в заду дыра.

Напитков пока никто не требовал. Эндрю ускользнул на кухню. Гайя и Сухвиндер, смеясь, выпивали, а завидев Эндрю, в один голос воскликнули:

— Энди!

Он тоже расхохотался:

— Обе напились, что ли?

— Да, — сказала Гайя.

— Нет, — сказала Сухвиндер. — Она одна напилась.

— Плевать, — сказала Гайя. — Моллисон, если хочет, пусть меня увольняет. Я могу больше не копить на билет до Хэкни.

— Он тебя не уволит, — сказал Эндрю, пригубив водку. — Ты у него любимица.

— Да уж, — протянула Гайя. — Старый потаскун.

И они втроём опять посмеялись.

Сквозь застеклённую дверь раздался микрофонный скрежет Морин:

— Просим, Говард! Иди сюда… дуэт по случаю твоего юбилея! Давай… Леди и джентльмены, любимая песня Говарда!

Подростки в притворном ужасе переглянулись. Гайя, споткнувшись, подалась вперёд, захихикала и распахнула дверь. Загремели первые аккорды «Зелёной травы у дома», и бас Говарда в сопровождении скрипучего альта Морин вывел:

The old home town looks the same,

As I step down from the train…[22]

Фырканье и смех услышал один Гэвин, но, обернувшись, он увидел лишь двустворчатую застеклённую дверь кухни, которая едва заметно покачивалась на петлях.

Майлз поспешил навстречу Обри и Джулии Фоли, которые в ореоле вежливых улыбок прибыли позже всех. Гэвина охватила знакомая смесь ужаса и тревоги. Краткий просвет свободы и счастья заволокли две тучи: Гайя вот-вот могла разболтать, что узнала от матери, а Мэри собиралась уехать из Пэгфорда. И как тут быть?

Down the lane I walk, with my sweet Mary,

Hair of gold and lips like cherries…[23]

— А Кей не пришла?

Ему ухмылялась облокотившаяся на столик Саманта.

— Ты уже спрашивала, — сказал Гэвин. — Нет.

— У вас всё хорошо?

— А тебе-то что?

Это само сорвалось с языка; она уже достала его постоянными расспросами и подколками. Хорошо ещё, что разговор был наедине: Майлз продолжал обхаживать чету Фоли.

Саманта перестаралась, изображая, будто оскорблена в лучших чувствах. Глаза налились кровью, речь стала замедленной; на Гэвина впервые повеяло не простой бесцеремонностью, а острой неприязнью.

— Ну, извини, я просто хотела…

— Спросить. Понятно, — сказал он.

Говард и Морин раскачивались под ручку.

— Я только порадуюсь, когда вы с Кей станете жить одной семьёй. Вы так подходите друг другу.

— Ну, знаешь ли, я предпочитаю свободу, — сказал Гэвин. — Счастливых семей очень мало.

Саманта слишком много выпила, чтобы распознать столь тонкий намёк, но почувствовала что-то недоброе.

— Чужой брак — всегда тайна за семью печатями, — осторожно выговорила она. — Никто не знает того, что знают двое. Так что не тебе судить, Гэвин.

— Вот спасибо, что просветила, — сказал он и, едва сдерживаясь, поставил на стол пустую жестянку от пива, прежде чем направиться в гардероб.

Провожая его глазами, Саманта подумала, что добилась своего, и переключила внимание на золовку: та стояла в толпе и смотрела на поющих Говарда и Морин. «Вот и славно, — подумала Саманта со злорадством, — что Ширли, которая весь вечер холодно поджимала губки, получила такой щелчок». Говард и Морин не в первый раз выступали вместе: Говард вообще любил петь, а Морин в своё время даже была бэк-вокалисткой местной скифл-группы. Когда они допели, Ширли хлопнула в ладоши ровно один раз, будто подзывала слугу; рассмеявшись вслух, Саманта направилась к бару, но огорчилась, что не застала там паренька в галстуке-бабочке.

Эндрю, Гайя и Сухвиндер в кухне корчились от смеха. Во-первых, их развеселил дуэт Говарда и Морин, а во-вторых, они на две трети опорожнили бутылку водки, но главным образом смеялись они оттого, что им было смешно, и заряжались друг от друга; вся троица едва держалась на ногах.

Небольшое оконце над раковиной, открытое нараспашку для притока свежего воздуха, стукнуло и звякнуло: в кухню просунулась голова Пупса.

— Здоро́во, — сказал он.

Видимо, он залез на какой-то ящик, потому что снаружи что-то заскрежетало, а потом грохнуло; медленно подтягиваясь, он постепенно втиснулся в окно, спрыгнул на сушильную решётку и смахнул на пол несколько бокалов, которые разлетелись вдребезги.

Сухвиндер тут же вылетела из кухни. Эндрю сразу понял, что Пупс тут лишний. И только Гайя встретила его появление как ни в чём не бывало. По-прежнему хихикая, она сказала:

— Входить, между прочим, положено через дверь.

— Да что ты говоришь? — откликнулся Пупс. — А бухло у вас где?