Читать книгу - "Испытания любимого кота фюрера в Сибири - Михаил Башкиров"

– Единственное исключение: надо тварюг-миллионеров ликвидировать за одни сутки.

– Разумные предложения. Тогда голосуем!

– Давайте совместим утверждение списка с жеребьевкой – кому какую операцию курировать.

На одиннадцати экранах обновилась карта мира – теперь над каждым из мерцающих черепов появилась соответствующая цифра, дата и соответствующий портрет, скрытый фиолетовой полумаской.

– Повезло – у меня «Генетический погром»!

– Чувствую, с «Неравным браком» будет много подготовительной возни.

– «Германские гадости» – тоже неплохо.

– Надеюсь, «Чудесную начинку» не испортит какая-нибудь голодная сорокаметровая анаконда?

– «Эпидемия ненависти» – тут есть где развернуться.

– «Даосский ингредиент» покруче!

– В «Голубом бризе» все решит натренированность и количество атакующих.

– «Финансовая экзекуция» потребует очень много времени для переездов.

– Готовя «Египетские козни», можно классно позагорать.

– Все-таки есть высшая справедливость, что «Робо-эвтаназия» досталась кому полагается. Кстати, по мотивам намеченных операций надо непременно сделать компьютерную игру или целую серию.

– Леди и джентльмены, я пока промолчу про «Мертвый гол». Итак, покончено с теорией. Разъезжаемся по местам. О первом интернетном заседании, посвященном отчету о степени готовности мероприятий, будет сообщено дополнительно.

На одиннадцати экранах в последний раз мелькнула карта мира с мерцающими оскаленными черепами.

13. Гайка

За крепким заводским бетонным забором, недоступным хулиганствующим личностям, встретила элитного Аристократа и элегантную Дину простая цеховая кошка Гайка.

Гайка хромала на три лапы, видела одним глазом и отличалась глухотой.

Обитание между кузнечным производством и металлообрабатывающими станками не прошло даром.

Гайка, неоднократно травмированная горячей стружкой и окалиной, привыкла к резким индустриальным звукам, к искрящейся сварке, к запаху нагретого металла, к вибрации от многотонного ритмичного молота, к жужжанию сверл, рокоту фрез и визгу резцов, к людям в сапогах и комбинезонах.

Пролетариат щедро делился с заводской кошкой завтраками, обедами, ужинами, а случалось, угощал пивом и вином.

Взамен Гайка принимала от людей исповеди, принимала терпеливо, внимала не перебивая и не отворачиваясь.

Стоило кошке устроиться на комке ветоши рядом с отдыхающим работягой, как начинался перечень житейских проблем.

Гайка выслушивала любые, даже самые абсурдные, жалобы.

Мужчины обвиняли женщин.

Женщины обвиняли мужчин.

Но и те, и эти сходились в неприязни к новым владельцам завода и ненависти ко всем гадам, кто не вкалывает ради куска хлеба.

Гайка не пыталась решать проклятые вопросы, а только ласкалась и демонстрировала своим изуродованным видом, что жить можно при любых, даже самых поганых, условиях.

Без хорошей белой зарплаты, без надежды на пенсию, без профсоюзов и возможности повысить разряд.

Элитному тевтонцу наверняка жизнь на заводе показалась бы сущей мукой.

И Дине тоже.

Но Гайка привязалась к цехам, где закладывалась основа будущих мощных драг, нацеленных на добычу золота из речного песка.

Одно было плохо. Шум, треск, гул, звяканье и бряканье отпугивали от индустриальной территории котов и обрекали увечную кошку на безнадежное целомудрие.

И вот наконец Гайка дождалась заветной встречи.

Пропахшая смазкой, табаком, водкой и незатейливыми пролетарскими харчами увечная страстотерпица без раздумий пошла на контакт с холеными пришельцами.

Аристократ не собирался долго задерживаться на сверхопасном участке.

Тяжко ухали прессы.

Бренчали разболтанные станки для штамповки.

Зудели сверла.

Гайка, обменявшись давно забытыми любезностями с энергичным котом и вялой кошкой, повела гостей через опасную территорию к тайному выходу на другую от центральной улицы сторону.

Позади цехов образовалась импровизированная свалка.

Беженцы лавировали среди технологических отходов.

Кучами громоздились старые валенки, рваные верхонки, засаленные спецовки, разбитые шарикоподшипники, обрывки чертежей, бракованные детали, емкости из-под машинного масла, обрезки железа, гнутые пружины, сломанный инструмент.

Наконец антисанитарные завалы остались позади.

На прощание Аристократ галантно исполнил обязанности самца.

Гайкин протяжный вскрик слился с молотобойным гулом и грохочущей сборкой.

Так ночная смена узнала, что в коллективе скоро будет прибавление.

Аристократ выдал заводской уродине высший класс походной любви.

Дина ничуть не ревновала: формирующееся в животе потомство будило исключительно материнские инстинкты, сводя желание любовных утех к абсолютному нулю.

А вокруг штамповали, прессовали, собирали.

Катились, шурша рифлеными шинами, электрокары, бряцали цепями мостовые краны, прохлопывала лента конвейера.

Цеха давали план.

Звуки ударного труда неслись вслед улепетывающим тунеядцам.

Удовлетворенная Гайка подвела великолепного кота и беременную кошку к трубе, по которой грязную воду сливали в ближайшую речку.

Аристократ незамедлительно воспользовался предоставленной лазейкой.

Дина повторила маневр.

Гайка, мяукнув на прощание, вернулась доживать кошачий век на шумную территорию бывшего флагмана сибирского тяжелого машиностроения.

14. Двойная бессонница

Пока элитный тевтонец слонялся по ночному городу, лишенный жилья и перспектив на выгодную ипотеку, в усадьбе золотого магната ничего не менялось.

Обслуживающий персонал не имел права выхода за ворота и был по-прежнему лишен мобильной связи.

Стражи бетонного периметра и сменные дежурные у мониторов, показывающих однообразную мозаику прилегающей местности, находились с момента бегства элитного тевтонца на казарменном положении.

Только начальник охраны пользовался эксклюзивным правом неограниченных поездок.

Этой ночью ветеран, отстреляв в подвальном тире положенную серию, завалился до утра в комнату к специалистке по груммингу.

После буйного секса любовники быстро уснули.

А вот хозяевам не спалось.

Магнат, охваченный политической бессонницей, мерил шагами в кабинете расстояние между диваном и сейфом.