Читать книгу - "Баблия. Книга о бабле и Боге - Александр Староверов"

– Ошибаешься, системы нашей не знаешь иезуитской. Меня, может, и посадят, хотя, скорее всего, просто уволят, а тебя закатают капитально. Мне даже просить не придется. Пожизненно тебя виноватым сделают, чтобы другим умничать неповадно было. Короче, сядешь в любом случае.

– Тоже верю. Наверное, прав ты. И чего? Боевая ничья? Ты на нарах, я на нарах, сидим, скучаем, ищем, где бы чифирю раздобыть? Оно тебе надо?

Мент погрустнел. На его лице проступила детская почти обида. Несовпадение ожиданий и реальности ввергло его тело и душу в неприятные диссонансные вибрации. Он-то думал, что участвует в приятном, освежающем и знакомом давно деле стрижки жирных пугливых коммерсантов, а тут блудняк непонятный получается. Заметив перемены в полковнике, Алик усилил нажим.

– Тем более и проблемы никакой нет. Ты банкира пробивал. Сам знаешь, он не кидала, готов деньги вернуть и вернул уже часть. Просто понты у них с шефом заискрили. Случайно достаточно, стечение обстоятельств глупое. Так это поправимо. Поеду завтра в банк и все решу. Вместе поедем, мне твоя группа бэтменов, кстати, понадобится. И все, послезавтра деньги у шефа. Ты герой, получаешь заслуженный гонорар от Леонида Михайловича. Я тоже не внакладе. Ну хочешь, я с тобой переночую, не подумай плохого, конечно. А лучше оставь за дверью пару шестерок, пускай сторожат. Никуда я до утра не денусь.

– Не, я таких вопросов не решаю, – замотал головой мент. – Это к ЛМ.

– А и не надо решать, ты просто шефу позвони и скажи, что Алик все осознал и есть у него разумное, на твой взгляд, предложение. Я бы сам позвонил, но мой звонок он сбросит, а незнакомые номера не берет принципиально. Ну чего ты боишься? Не получится у меня завтра, арестуешь прямо в банке. Одна ночь. Какая разница? Звони, а потом трубку мне передашь, и я ему все объясню.

Полковник задумался. Чтобы добить его окончательно, Алик привел последний аргумент.

– И сотка.

– Какая сотка?

– Сотка долларов, от меня в виде личной благодарности. Десять зеленых пачек по десять тысяч. Доллары, деньги такие американские.

– Лучше евро, – сломался с хрустом мент.

– Хорошо, евро, и ты извиняешься перед моей женой и дочкой.

– Договорились, но деньги сейчас.

– Деньги в банке получишь завтра. Звони.

– Тогда и извинюсь завтра.

– ОК, половину завтра в банке, половину, когда извинишься. Звони.

Мент вытащил из кармана дешевый, служебный, видимо, «самсунг», порассматривал его внимательно секунд двадцать. Потер пальцем многочисленные царапины на пластмассовом корпусе. Взглянул испытующе на Алика и начал набирать номер шефа. С ним происходили странные метаморфозы. Лицо разгладилось, усы уменьшились в размерах, а когда в трубке забулькал знакомый голос ЛМ, перед Аликом стоял праведный советский милиционер Пал Палыч Знаменский из фильма «Следствие ведут знатоки». Милиционер говорил с явно старшим по званию начальником. Возможно, с генералом.

– Доброго времени суток, Леонид Михайлович.

– …

– Да, нашелся, куда он денется с подводной лодки. Стоит передо мной, раскаивается.

– …

– Нет, документы не отдал, – полковник подмигнул Алику. – Говорит, в банке в сейфе хранятся, а банк закрылся уже.

– …

– Можно, теоретически, и сейчас съездить, но надо тогда кипеж большой поднимать.

– …

– Говорит, в Сбербанке, а к ним на хромой козе не подъедешь.

– …

– Да нет, нормально, он парень вообще-то не совсем пропащий. В бой рвется, грозится уладить все завтра. Помощи моей, правда, просит для визита к банкиру. Клянется, что деньги послезавтра будут.

– …

– Я думаю, можно попробовать, под моим контролем. Дать парню последний шанс.

– …

– Да куда он денется? Рыпнется не в ту сторону, я его закрою сразу. Вам, конечно, решать. Но на крайние меры надо идти в крайнем случае. Когда край уже. На мой взгляд, так. А с другой стороны, можно и сейчас его на Петровку отвезти переночевать. Пускай подумает.

– …

– Конечно, сейчас передам. Он сам тут умоляет дать ему трубку. Поговорите с ним. Как скажете, так и будет. Я выполню любое ваше указание. В морг, значит, в морг. В реанимацию, значит, в реанимацию. Ха– ха-ха, – мент льстиво и недобро засмеялся.

«Как это ему удается? – удивился Алик. – И льстиво и недобро одновременно. Типа шефу респект, а мне угроза и презрение. И все это в одном коротком смешке. Профессионал».

Пока полковник беседовал с шефом, он намеренно отвлекал себя малозначащими забавными рассуждениями. Хотел настроиться получше, не перегореть, не дай бог, перед важным, возможно самым важным, разговором в его жизни. Зато, когда телефон мента оказался у его уха, слова стали возникать как бы сами собой, без его, Алика, участия.

– Простите меня, Леонид Михайлович. Простите ради бога. Я виноват перед вами сильно. Вы столько для меня сдали. Столькому научили, а я, как последняя скотина. Да нет, я и есть последняя скотина. Свинья неблагодарная. Недостоин я с вами разговаривать…

– А если недостоин, чего разговариваешь?

– Исправить хочу. Вы не подумайте, я ни на что не надеюсь. Уволили и ладно. Но как мне жить, зная, что я вам за добро неблагодарностью черной ответил? Позвольте мне все исправить.

– Да уж, Алик, натворил ты делов, – пробурчал шеф. – Шлагбаум-то зачем сломал?

– Я не шлагбаум сломал, Леонид Михайлович. Я жизнь свою сломал. Затмение нашло. Наложилось все одно на другое. Я не говорил никому, но я дома уже месяц не живу. С женой проблемы, на грани развода мы. А еще эта сделка… Ответственность плющила. Затмение. Подвел я вас. Простите.

Алик знал, что с годами шеф, как и всякий пожилой человек, погружался в сентиментальность. Он давил на все его мыслимые и немыслимые слабости. Лесть, конечно, первым делом, но и жалость, и сентиментальность, и что угодно. Не до чистоплюйства сейчас было.

«Надо ему чувство вины снять за обыск, – подумал он. – И еще жадность потереть, и страх немножко. Совсем чуть-чуть».

– Вы даже не представляете себе, что вы для меня сделали. Даже сейчас. Мы с женой помирились. Из-за обыска. Представляете? Если бы не вы… Теперь все будет иначе. Я уверен, я знаю, как с банкиром говорить. Отдаст он деньги. Завтра отдаст. Еще и штраф заплатит. Извиняться будет. Вы поймите, я ни на что уже не надеюсь. Я не для вас это сделать хочу. А для себя, чтобы человеком себя чувствовать. Вы, конечно, справитесь с банкиром и без меня. Но у него тоже свои полковники есть, и даже генералы. А я знаю его как облупленного. Я улажу, я решу…

Алик выдохнул. Он сделал максимум. Нажал на все известные ему болевые точки. Оставалось только ждать.

– Ну не знаю, подвел ты меня сильно. Как тебе верить после этого. Не знаю… Шлагбаум сломал… документы не отдаешь. Не знаю…