Читать книгу - "Производственный роман (повес-с-ть) - Петер Эстерхази"

— ну а самым-то ранним да утречком, не напившись утреннего кофею, уж звонил бы я по телефонному-то аппаратику самому секретарю да органа властии,[6]кто бы был мне вместо младшей-то сестренушки, был бы другом мне, со которым-то давным-давно да плечом к плечу громили мы бандита контрреволюционного, кто пытался колесо-то той истории да и повернуть-то вспять да заново, он был бы мне и дядею, и куманьком, да и старшим моим был бы родичем, и сыночком, да и нянькой, и подмогою, дорогим был бы самым мне на свете он, но однако я и виду бы не подал бы,

— не подмажешь — не поедешь-то,

— ну а если бы уж долюшка а и выпала мне горькая, и молчал бы я и молвил, храбрым был бы я, как мишка-медведь, говорил бы то, что думаю, ну, а если бы уж долюшка а и выпала мне горькая.

Кабы был бы я начальничком,

— в сапоге держал бы ножичек,

— я б сидел у всех в печеночках, на охоте я бы буйствовал, ой и стал бы всех пужати я да «вспарыванием»-то и «засолением»,

— а завхозу позволял бы я свою душеньку умасливать, ну а уж из-под компьютера, числом несколько, в коробочках я держал бы себе кроликов и шиншилл еще держал бы я,

— и давал бы я прибежище всем, кому захочется,

— а и был бы вероломен я, и молчал бы я намеренно, и печати не хватал бы я,

— а и был бы я в наличии, да и пек себе я булочки,

— применял свои я полномочия,

— а и против всякого закону бы совершал свои я выпасы,

— а и книги жег бы я, да и бил тревогу бы,

— я бы перегородил рельсы, кинул булыжник под колеса трамвая, наступил бы на ногу выжимающего газ водителя; поцеловал бы Сильвестра Матушку[7]в шею сзади, туда, где растет пушок и мило поблескивает солнечный свет,

— а бежавшего бы пленника хлебом с маслицем я потчевал,

— и со сладким бы да с перчиком,

— ратататататата,

— я и марки бы отмачивал, влиял бы на события,

— и одна моя бы рученька а и мыла бы другую бы,

— а и был бы я навязчивым,

— а из полона сбегал бы я, поднимал народ на бунты я, занимался подстрекательством,

— а когда в штыки бы встретили, в страхе бы что-то лепетал бы я,

— и ковал бы я железо-то, измышлял бы я опасности, красовался бы в наградах я,

— для своих зубастых кроликов я бы косил траву (бегущему зайцу стрелял бы в голову, чтобы не возиться с дурацкой дробью),

— ощущал бы сожаление.

Кабы был бы я начальничком,

было бы известно мне, что такое возбуждение. И моим женщинам-подчиненным тоже, ха-ха-ха. Я был бы снисходителен, шелковист и упитан, так как если бы один из моих подчиненных посредством сообщения в прессе сделал объектом критики какой бы то ни было производственный процесс и, как следствие, позицию государственной власти по отношению к строю, и характер сообщения не только не был бы объективен, но и довольно резок, однако был направлен не только в адрес класса, поддерживающего упомянутый строй, но скорее критиковал бы ошибочную политику правительства в отношении рабочего класса (или капитала), упоминая, что некоторые выбрасывают крупные суммы на коробку сигар или ночную «гулянку», — на все это я бы закрывал глаза, потому что они были бы у меня опущены: даже веки слиплись бы!

Эх, уж будь бы я начальничком,

— я б в разрезах платья кутался,

— болтаться пуговицы не могли бы, женские пуговицы тоже не могли бы болтаться, но расстегиваемы были бы легко,

— однако свободу я бы не попирал, ни ногой, ни словом: те, у кого грудь как доска — вот уж заданьице их описать — могут застегиваться аж до подбородка,

— не жалел бы я красы своей,

— и если бы одна товарищ стала утверждать, что другой или другая товарищ хватали ее за руки, в ответ на сопротивление говоря: «чему быть, того не миновать», подобный случай, даже если бы говорил это я сам, не задел бы меня за живое, в этом невозможно усмотреть ни насилия, ни угрозы, ни страхов это не возбуждает,

— бордель тоже заведение, пять человек не общество, три человека не группа, два поджога не «серия» поджогов, один в поле не воин,

— признавал свое отцовство б я, а и вел себя как свинтус я,

— отказ, данный мне моей женой в девушках, я, учтя народные традиции, истолковал бы как притворство, обхватил бы ее сзади за талию и, бросив в поджидающую неподалеку повозку, ускакал,

— вознице своему я бы дал указание «гнать что есть мочи», и, если что-то ускользнуло бы от его внимания по причине постоянного напряжения всех сил и вследствие преодоления неожиданно возникающих препятствий и опасностей, то мой кучер не удостоился бы поцелуя в лоб, мой сын в пять лет ходил бы на специальные занятия русским языком, на немецкий, французский и сольфеджио, а также на шведскую стенку, недурно читал бы вслух стихи так наз. авторов «Нюгата»[8](напр.: Дежэ Костолани, Милана Фюшта и др.),

— а позднее, уже после того, как прогнать свою супругу, я бы с помощью прислоненной к стене стремянки ввалился к ней и, застав ее там в неглиже с любовником, пнул ее в живот так, что все залила бы кровь, а затем, в ходе непрерывных побоев, связал бы новоиспеченную пару измочаленным лифчиком и глубокой ночью, в зимние морозы, вынудил бы их покинуть ведомственную квартиру в одной рубашке и босиком; я бы не исключал возможности, что моя жена, супруга, вследствие полученных ударов в живот, скончалась бы от воспаления брюшной полости, если бы я был начальником,

— а вообще-то мы бы хорошо с ней ладили, на именины я бы ублажал ее скипидаром, мы бы вместе ходили на курсы ПВО, по воскресеньям до обеда я бы помогал ей в генеральной стирке, и пока она все послеобеденное время отмачивала утомленные конечности (на этом она настаивает при любых обстоятельствах уже 20 лет), я бы почитывал газету «Непшпорт»,

— я бы любил художественную литературу, перед сном прочитывал бы 15–20 страниц художественной литературы (напр.: «Афганистан без чадры»),

я бы легко переносил трудности, я был бы здоров, у меня не было бы проблем с плохим настроением, а за последние 15 лет у меня появился бы только насморк.

Кабы был бы я начальничком,

— у меня бы заклинило магазин, к тому же я бы не только отвел затвор, но и зацепился бы за край гильзы, точн. за ее втулку,

— я бы вызывал подчиненных на доклад каждые полчаса и считал бы, что ногами женщины работают из рук вон плохо,