Читать книгу - "Апокриф - Владимир Гончаров"

Несмотря на то, что они очень торопились, обратный путь до автомашины занял больше двух часов. Идти по лесной дороге с тяжелыми носилками по разъезжающейся под ногами влажной глинистой почве, обходя поваленные деревья, или лавируя между стволами, было очень нелегко. Приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух.

Не доходя метров пятидесяти до устья просеки, Тиоракис и Увендра занесли носилки немного в сторону и опустили их между деревьями. Увендра остался с Крюком, а Тиоракис осторожно двинулся к площадке, чтобы убедиться в отсутствии на ней лишних наблюдателей.

Наблюдатели были. И какие!

Прямо перед радиатором автомашины Тиоракиса, как бы загораживая дорогу, боком стояла патрульная автомашина дорожной жандармерии. Один из жандармов оставался за рулем, а второй, склонившись к стеклу задней пассажирской двери запертого автомобиля, пытался рассмотреть его внутренности. «Вот это именно то, чего мне сейчас особенно недоставало!» — с ненавистью глядя на непрошенных гостей, подумал Тиоракис. Однако, нужно было что-то решать. Одна за другой полетели мысли, предлагая варианты: «Вернуться в лес, пока они меня не заметили? Переждать? Черт его знает, сколько они будут здесь торчать. Сколько они уже здесь торчат? Что у них за мысли по поводу моей машины? Может, они думают, что она угнана и брошена? Подождут-подождут, да вызовут эвакуатор! И что мы тогда делать будем? В общем-то, это дорожная жандармерия. Вряд ли что серьезное. Нет, надо выйти и разрулить ситуацию! В конце-концов лично мне ничего не угрожает. Решено!»

Однако вначале Тиоракис быстро и бесшумно вернулся к носилкам. На всякий случай сделав Увендре и Крюку предостерегающий жест рукой, — тихо! — заговорил почти шепотом:

— Там, на площадке — дорожная жандармерия. Интересуются нашей машиной. Думаю, ничего серьезного. Я к ним сейчас выйду и разберусь. Вам сидеть тихо, что бы ни случилось. Даже если они меня заберут с собой, для какого-нибудь выяснения, — сидеть и не дергаться. Ничего подозрительного у меня нет. Отпустят — вернусь. Если, вдруг, не вернусь до темноты, — вот тогда выкручивайтесь сами. Ясно?

Увендра в ответ напряженно кивнул, а Крюк закрыл глаза.

Тиоракис поднялся и, заранее настраивая себя на нужный лад, вновь вышел на просеку, по которой гуляющим шагом направился к площадке.

* * *

Вот идет праздный человек: руки в карманах куртки, отсутствующий взгляд, изредка поддает ногою влажную опавшую листву. Вот он вышел на открытое место, как бы очнулся, нашел себя в пространстве, увидел около своей машины жандарма, осознал, что это именно жандарм, удивленно повел бровью и, отнюдь не суетливой, но несколько более сосредоточенной походкой, подошел к одетому в форменную одежду человеку, который к этому времени тоже внимательно его рассматривал.

— Здравствуйте, господи офицер! Что-нибудь не так?

— Здравствуйте! — два пальца к козырьку каскетки — Я субкорнет жандармерии Гибд. Это ваша машина?

— Да, а что? — на лице Тиоракиса выражение беззаботного интереса.

— У вас все в порядке? — следует профессионально провоцирующий на беспокойство вопрос жандарма.

— Вашими молитвами, господин Гибд! Неужели я произвожу впечатление человека нуждающегося в помощи? — чуть-чуть иронии, чтобы не обидеть, а то докапываться начнет.

— Дело в том, что за последние полтора часа мы трижды проезжали здесь. А пустая машина все стоит и стоит. Решили проверить, — испытующий взгляд из-под каскетки.

— Благодарю вас, все в порядке, — успокаивающее доброжелательство в ответ.

— Можно посмотреть на ваши документы? — вопрошает корректная бдительность.

— Да, да! Разумеется! — отвечает лояльное законопослушание.

Тиоракис не спеша достает из внутреннего кармана куртки документы и протягивает их жандарму. Жандарм погружается в многозначительное изучение.

— Вы один?

— Нет. С товарищем. Но он еще в лесу.

— А что он там делает?

— А это имеет отношение к правилам дорожного движения, господин офицер?

— Господин Тиоракис! В наши обязанности входит следить за тем, чтобы придорожная зона не замусоривалась и, — жандарм бросает красноречивый взгляд на кирпичную будку туалета, — тому подобное…

— Ах, вот вы о чем! Упаси Боже, господин офицер! Мы приличные люди. Просто вышли размяться, погулять. Зимний лес, знаете ли, совершенно особенный: тишина, запах прелой листвы… Жалко снег растаял! Договорились встретиться у машины.

— А ваш товарищ не заблудился? — спрашивает до омерзения заботливый жандарм.

— Не думаю. Он хорошо ориентируется. Если через пятнадцать минут не покажется, я ему погужу.

Жандарм явно настроен пообщаться, но в это время в патрульной автомашине пищит радиовызов, раздаются треск и шипение эфира, а затем — неразборчиво гулкий текст какого-то сообщения. Сидящий за рулем напарник Гибда опускает стекло и лапидарно сообщает:

— У эстакады авария. Поехали!

Субкорнет жандармерии Гибд спешно возвращает Тиоракису документы, затем, автоматически вскинув пальцы к козырьку, желает ему всего хорошего и ныряет в недра патрульной автомашины. Та срывается с места.

Все.

* * *

Далее пошло без заминок и происшествий. Тиоракис подогнал машину боком поближе к устью просеки и отправился за Увендрой и Крюком.

— Ну, что там? — напряженно спросил Увендра.

— Ерунда, как я и думал. Делать им не хрена! Берись!

Они почти бегом преодолели последние метры до машины и помогли Крюку устроиться на заднем сидении. После этого Увендра сложил носилки и оттащил их метров за сто в лес, где положил на дно какой-то оплывшей канавы и закидал опавшей листвой. Оставлять такой странный предмет в мусорном контейнере почему-то не хотелось, тащить с собою — тоже.

Нигде, даже на въезде в город, их больше не останавливали и не проверяли. Впрочем, такой проверки Тиоракис и не боялся. Документы у всех были в порядке. А чтобы увидеть в сидящем на заднем сидении пассажире боевика с огнестрельным ранением, — это нужно было быть ясновидящим. В ясновидение Тиоракис не верил.

* * *

Несколько дней до отъезда в Баскен Крюк провел дома у Тиоракиса, только не в родительской квартире, а в другой, в Северо-Восточном дистрикте, снятой Тиоракисом еще весной по совету Стаарза.

Причиной к тому послужила некая семейная проблема, которой Тиоракис поделился со своим куратором…

Госпожа Тиоракис проявляла все большее беспокойство относительно образа жизни сына, который слишком часто, и слишком надолго, по ее мнению, исчезал из дома. Она была вполне современной женщиной и понимала, что молодой человек в таком возрасте уже не особенно нуждается в материнской опеке и может оказаться полностью погруженным в собственные интересы, связанные и с женщинами, и с друзьями, и с зарабатыванием денег… Однако, материнское чувство так просто не отринешь. Трудно привыкнуть к неожиданным, иногда без предупреждения, многодневным отлучкам даже вполне взрослого чада, тяжело заснуть, пока не услышишь хлопок входной двери, возвещающий, что ребенок (Да, да! Для нее он всегда — ребенок) вернулся в родные стены из такого опасного внешнего мира; нелегко выслушивать уклончивые ответы сына на вопросы, рожденные беспокойным материнским сердцем; непросто принять даже самые горячие заверения мальчика (Да, да! Именно мальчика!) от том, что с учебой в университете у него все в порядке, когда решительно невозможно понять, как он находит время для занятий, подолгу пропадая неизвестно где и неизвестно с кем.