Читать книгу - "Семь столпов мудрости - Томас Лоуренс"

Абдулла успешно вел переговоры по улаживанию разногласий. Гасим, переставший держать себя вызывающе, но угрюмый и мрачный, не навязывал свои советы, и поэтому около сотни представителей мелких кланов бросали ему вызов, обещая присоединиться к нашему рейду. Мы обсудили это с Заалем и решили попытать счастья и извлечь наибольшую пользу из этого контингента. В более долгосрочной перспективе мы рисковали потерять наших теперешних сторонников, при малой надежде приобрести других в условиях теперешних настроений племен.

У нас составился крошечный отряд, всего в треть численности, на которую мы рассчитывали. Такая наша слабость могла прискорбным образом изменить наши планы, вдобавок ко всему у нас не было и надежного лидера. Зааль, как всегда, выказывал свои способности быть предусмотрительным и деятельным руководителем любых конкретных подготовительных мероприятий, человеком с твердым характером, но был слишком близок к Ауде, чтобы подчиняться другим, а его острый язык и насмешливая улыбка, блуждавшая на влажных синих губах, вызывали подозрение и заставляли людей отказываться ему подчиняться, даже если его распоряжения бывали дельными.

На следующий день прибыли вьючные верблюды от Фейсала – двадцать голов под присмотром десятка вольноотпущенных, с четырьмя невольниками – телохранителями Фейсала. Они были надежнейшими слугами в армии и находились в постоянной готовности к выполнению своих персональных служебных обязанностей. Они были готовы умереть, чтобы спасти хозяина, или умереть вместе с ним, если бы его убили. Мы прикрепили их по двое к каждому сержанту, так что, что бы ни случилось со мной, их благополучное возвращение было гарантировано. Из грузов отобрали все необходимое для облегченного рейда, и все было готово к раннему выступлению.

На рассвете шестнадцатого сентября мы выехали из Румма. Слепой шериф Аид настоял на том, чтобы ехать с нами, невзирая на потерю зрения, заявив, что если он не может стрелять, то может ехать на верблюде и что, если Аллах сподобит нас добиться успеха, он покинет Фейсала и отправится домой, не слишком горюя оттого, что оставшиеся годы придется прожить без всякой пользы. Зааль привел двадцать пять человек из новосера – клана арабов Ауды, которые назвали себя моими людьми и были известны по всей пустыне своими верховными верблюдами. В мою компанию их привлекла моя привычка быстро ездить.

Старый Мотлог эль-Авар владел Джедой, лучшей верблюдицей в Северной Аравии. Мы смотрели на нее с гордостью, но с некоторой завистью. Моя Газель была выше и крупнее, с более быстрым аллюром, но уже слишком стара, чтобы ее можно было посылать в галоп. Однако она была единственным запасным животным в отряде, да, впрочем, и во всей пустыне, равным Джеде, и ее достоинства укрепляли почтительное отношение ко мне.

В остальном наш отряд был разрознен, подобно разорванному ожерелью. В него входили группы племен зувейды, дарауши, тогадки и зелебани, и в этом рейде случилось так, что первыми дошли до моего сознания достоинства хаммадов и тугтаги. Через полчаса после нашего выступления из боковой долины выехали несколько задержавшихся из племени думаньехов.

Ни одна группа не ездила в смешанном строю с другой, и никто не разговаривал с людьми из другой группы, поэтому я целый день мотался, разговаривая то с одним, то с другим хмурившимся шейхом, стараясь свести их друг с другом, чтобы при команде к бою были обеспечены координация и солидарность действий. Они соглашались при условии, что не услышат ни одного слова от Зааля в отношении порядка нашего движения, хотя признавалось, что он был умным и самым опытным воином. Что касается моего частного мнения, он был единственным человеком, которому можно было доверять. В отношении других мне казалось, что ни на их слова, ни на их советы, а может быть, и ни на их винтовки нельзя было положиться.