Читать книгу - "Мост через Лету - Юрий Гальперин"

На рассвете успокоился ветер, стих. Пролился дождь. Низкое осеннее солнце взошло над городом, заблестело в пронзительно синих разрывах тяжелых, быстро летящих облаков, — лиловые края угрожающе темнели. Лучи играли золотом на шпилях и куполах, запутались в белых колоннадах дворцов, отразились в чистых стеклах, промытых ночным дождем, холодным осенним сиянием ослепили инженера: с нервной, нелепой в понедельник бодростью он бежал тротуаром вдоль облупленных фасадов, мрачных подворотен, запертых парадных по гулкой утренней улице. День начинался красиво — необыкновенный день Лешакова, седьмое сентября.

Проснулся он сам, без будильника. Как от толчка. Открыл глаза ровно в семь. Без почесываний и потягиваний в постели резво вскочил на ноги и, протирая глаза, выглянул во двор, узнать, какая погода.

Мыслей не было. Голова отдохнула и работала неторопливо. Первые заботы: кухня, туалет, душ, чашка чая. Затем он прибрал вчерашнюю посуду со стола, сложил и спрятал в диванный ящик постель. Проверил ракеты в чемодане, пощелкал кнопками и рычажком, оживил стрелку амперметра, выключил, опустил крышку и запер. Он оставил чемодан на столе посреди комнаты, чтобы вечером ни минуты не медлить, а только забежать в квартиру, взять.

Белье, рубашка — Лешаков надел чистое, по чувству. Костюм был не новый уже, но нарядный, воскресного вида. За ночь отвиселся, и складка на брюках удовлетворяла инженера. Галстук повязывать не стал, а воротник рубашки расстегнул. Начинался день его свободы.

Посторонний глаз ничего нового, примечательного, ничего значимого, может быть, и не обнаружил бы: собирается на службу инженер после отпуска, давно не был на работе, даже радуется. Но Лешаков метко подмечал одно за другим незначительные пока знамения. А когда вышел на улицу, застегивая плащ, задрал голову и огляделся, особенно красивая погода, необычная, пронзительная ясность воздуха вдохновили его, закрепили веру в необыкновенность дня.

Чистенький, свежий, гладко выбритый, хорошо проветренный инженер за три минуты до начала появился в отделе. Повесил плащ на гвоздик, через комнаты пробежал в угол, к рабочему столу, появлением своим привлекая улыбки, откликаясь на приветствия. Не оборачиваясь, он привычно остановился у стола и тут спиной, затылком — так угадывают пристальный взгляд — ощутил, что вокруг происходит нечто непонятное, неясное, но имеющее к нему, к инженеру Лешакову, непосредственное отношение: ничего не случается, но происходит выходящее из ряда вон, особенное — его ждали.

— Лешаков!

— Где Лешаков?.. Пришел Лешаков?

— Лешакова к начальнику!

Инженер и пиджака не снял, папироску размять не успел, чтобы нормально, с перекура начать трудовой день, а он имел намерение честно отбыть на службе положенное время, поработать даже. Лешаков не успел оглядеться, как ни с того ни с сего вдруг все завертелось вокруг него, повалилось на него, посыпалось из-под него, да так, что какие там привычки, перекуры — не до привычек. Он едва соображал: как это и что, почему и откуда. Впрочем, от соображений толку мало. Происходящее было из области, на которую повлиять не могли ни воля, ни хитроумие, ни догадки, ни решения инженера. А реагировать он не успевал. Лишь головой мотал, кивал, да пожимал плечами. Глазом моргнуть не успел, не успел опомниться, как промелькнул замечательный, звездный, решающий в жизни Лешакова день. Лешаков сам его на свою голову навлек, вычислил, по планетам определил.

Пока он засовывал в карман пиджака надорванную пачку «Беломора», пробирался меж столами и чертежными досками к двери в кабинет начальника, пожилая сотрудница Нина Степановна невзначай задержала его. То есть она просто окликнула Лешакова. Инженер от неожиданности остановился, как вкопанный. Нина Степановна назвала его по имени-отчеству.