Читать книгу - "Русская комедия - Владислав Князев"

Понял, читатель? Спасли мы силою колдыбанской мысли твоего пузатого дружка. А то ты так за него волновался, что вон уже целый флакон валерьянки выпил. Да еще, кажется, стакан «Столичной». И наверняка еще бутылку пива…

Жив твой дружок-курилка. Будет жить. Натерпелся страху, но ничего. Наведается к врачам. К терапевту, к психиатру. Пропишут ему постельный режим. Будет лежать на диване. Газеткой лицо накроет — и все проблемы. И мухи не кусают, и мир не видно. Тот самый, который на нас с верой и надеждой смотрит.

Вот так, читатель. Ликуй. Кричи: «Браво! Брависсимо!» Мы ведь уже занавес даем. А то источник истины совсем засыхает.

Быстро — обратно на берег Волги! Туда, где весь Колдыбан во главе с мэром стоит по стойке «смирно» и… восхищенно взирает на соратников Луки Самарыча. А они, соратники, победно потрясают бутылкой «Волжской особой». Той самой, которая только и осталась от героя. Смотрите все: бутылка пуста! Лихой удалец все-таки выпил ее до дна!

— Бесстрашный и благородный Лука Самарыч ушел из этой жизни непобежденным, — вещает на всю округу радио. — Он доказал всему миру, что знаменитый Колдыбанский третий стакан — это всерьез. Это стакан подвига и победы!

Мхатовская пауза. До всех дошел особый смысл события? Или еще найдутся на Колдыбанщине горе-аналитики, скептики и циники? Нет таких. Все утирают слезу. С глубокой скорбью, а равно с глубокой радостью.

— Герой умер, но никогда не умрет, — вещают громкоговорители. — Лука Самарыч стал легендарным. Навсегда. Слава герою!

Включается траурная, но торжественная музыка и… Куда сильнее включается еще один «громкоговоритель». —

— Атас! — раздается над пляжем ликующий голос. — Вижу Луку Самарыча!

Кто кричит, конечно, ясно. И почему так ликует милое, оно же ужасное чадо тире исчадье, тоже понятно. Супер-пупер был кумиром Антоши Добронравова.

Чувствительный отрок указывал на крутой берег, где на фоне «Утеса» действительно маячила очень пузатая фигура в плащ-палатке и с багром в правой руке.

Да только зря радовался паршивец. На сей раз его устами глаголила лжеистина. Однако это знали только мы, сподвижники и соратники канувшего героя. И потому возбужденные зрители-очевидцы с радостными криками бегом бросились к «Утесу». Решили, что удивительная героическая драма завершается все-таки благополучным голливудским хеппи-эндом.

Ну пусть, пусть порадуются от всей души. Тем сильнее придется попереживать. Буквально сию минуту.

— Лука Самарыч! — вскричала восторженная и ликующая толпа, окружая пузана с багром. — Вы живы? Вы целы? Вы невредимы?

Толпа хотела поднять его на руки и качать. Секундочку! Сейчас толпе будет и восторг, и ликование, но… По-колдыбански.

— Здесь и сейчас нет Луки Самарыча, — глядя поверх голов, сухо и официально отрезал пузан. — Я — Еремей Васильевич Хлюпиков.

Ясно, граждане? Это — Еремей Васильевич Хлюпиков. Просто внешне он очень похож на Луку Самарыча, которого вы знали. Как две капли воды. Тем не менее Хлюпиков — сам по себе. Он — здесь и сейчас. А Лука Самарыч там, на дне матушки Волги. Сейчас и навсегда.

На Самарской Луке верят на слово. Значит, занавес опущен. Игра закончена. И какой блестящий, потрясающий финал! Выше всех мировых стандартов. На зависть всем временам и всем народам.

Правда, потом некоторые горе-аналитики доказывали, что вся героическая драма, разыгравшаяся посреди Волги на глазах досужих колдыбанцев, — вовсе не драма. Дескать, черную тучу по просьбе завсегдатаев «Утеса» напустили на голубое солнечное небо свои мужики с сажевого комбината. Ледяные айсберги в тридцатиградусную жару организовали свои парни с завода технического льда. Девятый вал на тихой, спокойной реке состряпали хлопцы тоже не чужие — из центра гидрокатастроф. Смерч и ураган — дело рук наших закадычных дружков с полигона вихревых космических эффектов Минобороны. Луку Самарыча в челне изображал якобы вице-чемпион из Колдыбанского клуба аквалангистов. Который на спор переплывает под водой Волгу хоть десять раз. Причем без акваланга. А координировал все чудо-катаклизмы по мобильному телефону референт аж самого… Ух, и фантазия у горе-аналитиков! Аж самого… Нет, не мэра Поросенкова. Бери выше! Главного пахана Средней Волги Шухерова. По кличке Таракан. Вот, мол, почему все грозные стихии были такими дрессированными. Прямо как наши менты. Разумеется, не перед своим шефом — полковником Фараоновым, а перед самим паханом по кличке Таракан.

Скептики яростно возражали аналитикам. Дескать, слабо нашим колдыбанским валенкам да чесанкам устроить такое грандиозное шоу европейского уровня. Наверняка тут не обошлось без Запада. Да и без Востока. Они давно упрашивают Москву уступить им Самарскую Луку в аренду. Или в лизинг. Или просто так. В качестве дружеского презента.

Циники, как всегда, были в своем амплуа. Плевать, говорят, Запад и Восток хотели на Самарскую Луку. На кой хрен и под какую редьку она им нужна?

А насчет наших ребят-умельцев с орденоносных комбинатов у циников особое мнение. Дескать, наши умельцы как раз на все способны. Могут запросто заварганить всемирный потоп. Египетскую тьму. Последний день Помпеи. И прочие подобные казни. Что только вашей душе угодно. Если, конечно, их об этом попросят по-доброму. То есть за бутылку. А могут и просто так. Под настроение. Потехи ради. Одного только не могут наши умельцы: сотворить что-нибудь ради дела, то есть что-нибудь путевое…

Однако мы ставим циникам запятую. Да, за бутылку, конечно, наши ребята на что-нибудь путевое неспособны. А если им поставить две бутылки? Или еще лучше — ящик? Ну?

Так что пусть сначала этим вопросом займется большая наука. А сейчас — о главном.

Главное, что уже в 15.15 по колдыбанскому времени мы стояли у барной стойки и держали в руках полные стаканы:

— За упокой души героя Самарской Луки — легендарного Луки Самарыча!

Стоп! А куда же, спросите вы, девался неприступный крепостной вал? Тот, который сама судьба возвела на пути к источнику истины?

Ни за что не догадаетесь. Путь к источнику нам пробила… свита Поросенкова.

Да, колдыбанский мэр пожелал переступить порог «Утеса». И вот, пока входная дверь тянула ему (ни разу не сфальшивив!) величальную, мэрская свита в один миг не только убрала, как проглотила, тонну штукатурки, но вычистила, как вылизала, все помещение и даже водрузила на барной стойке и везде, куда упадет взгляд шефа, букеты его любимых цветов, которые он с присущим ему юмором называет «гладиолухи».

Поросенков и предложил тост. Сначала он, разумеется, осветил свои успехи на посту главы города. Потом обрисовал захватывающие перспективы Колдыбана, если мэром останется он, Поросенков. Потом он огорчил народ сообщением о том, что его давно сманивают в Москву. Затем успокоил заявлением, что он не дурак и никуда не поедет. Затем призвал голосовать только за него. Наконец Поросенков вспомнил о главном поводе, собравшем всех у барной стойки, и сказал: