Читать книгу - "Срыв (сборник) - Роман Сенчин"

И никуда больше не ездить, никого не видеть. Стать старым. Степенным стариком с большой пенсией…

По-стариковски кряхтя, поднялся, стал собираться. Подбадривал, стыдил себя: «Чего раскис? Может, и к лучшему, что не получается. И не пацан – из-за этого смысл жизни терять». Это слегка помогло, в холл спустился внешне веселым.

– Так, все? – хлопотала, но не заполошно, а как опытный сержант, Елена. – Тогда выдвигаемся. Там народ будет, неудобно опаздывать.

Вслед за ней потекли на улицу, повернули в сторону библиотеки.

Сергей Игоревич заметил впереди Ивана. В черных джинсах, заправленной в них черной рубашке, мощный кожаный ремень на поясе…

– Привет, – догнал, пошел рядом.

– А, – Иван выглядел утомленным, – здоро́во.

– Не выспался?

– Да-а… Бурный вечер вчера получился.

– В смысле? – у Сергея Игоревича засосало в груди.

– Ну, перебрал слегка.

– А, это… Я тоже.

Библиотека оказалась огромной. Новенькое, с широченными окнами двухэтажное здание. Словно не на Крайнем Севере построено, а где-нибудь в Анапе или Сочи. Потолки высокие, в холле на втором этаже – настоящий сад.

Здесь же, в библиотеке, находился и Дом памяти, директором которого была Елена.

– Мы не бедные родственники, – объявила она в присутствии библиотекарей. – Изначально делим помещения. Актовый зал – общий.

Елена была деятельна, гостеприимна и как-то вызывающе соблазнительна. Высокая, легкая, сочная. Ладная, как говорили раньше. Казалось, каждое ее движение рассчитано на то, чтобы мужчины изумленно облизывались, а женщины завидовали. И Сергей Игоревич недоумевал, почему окружающие Елену люди выглядят вполне равнодушными.

«Филологические черви», – насмешливо-презрительно произнес один голос. А другой, серьезный и грустный, спросил: «А ты не влюбился ли?»

Когда-то Сергей Игоревич прочитал в одной случайной газетке, что любовь – это болезнь. Болезнь в прямом смысле слова. Даже в реестр заболеваний внесена…

Болел ли Сергей Игоревич любовью? В школьные годы – было. В девятом классе влюбился в девочку из соседней школы. И до этого возникали постоянные влюбленности, но здесь случилось всерьез: не мог спать, учиться, разговаривать с родителями, кусок в горло не лез, от запаха еды тошнило. Сердце то колотилось, то замирало, то падало куда-то в живот… Часами бродил возле той соседней школы, и опасность получить от враждовавших с их школой пацанов не пугала – вернее, он даже хотел подраться, героически проиграть, и желательно на ее глазах. Он узнал, где живет его любовь, и торчал возле подъезда… Она знала о его чувствах, была к нему добра, соглашалась погулять в парке или по набережной, они даже целовались… Что дальше – тогдашний Сергей Игоревич не то чтобы не знал, но не решался предложить. Да и где? В квартирах – родители, братья или сестры, дач у них не было…

Болезнь продолжалась до поступления Сергея Игоревича в университет. Некоторое время они переписывались, он бегал звонить ей с телеграфа, а потом постепенно прошло.

В универе были романчики с однокурсницами, но легкие, без болезни.

Встреча с будущей женой наверняка могла бы развиться в болезнь. Но они почти сразу стали жить вместе, и сексом, перемежающимся с небольшими ссорами, периодами страсти, которые сменялись охлаждением, болезнь удалось подавить… Конечно, в то время Сергей Игоревич не думал, что именно «подавляет» болезнь любви – это теперь стало ясно, спустя двадцать с лишним лет. А тогда они просто мучились, когда происходили ссоры, радовались, когда мирились. Хотя оба тогда уже прочитали «Крейцерову сонату» Толстого и даже поделились впечатлениями, поспорили, но к своей жизни эту повесть не примеряли, не смели подумать, что подобный график: секс – ссора, секс – ссора – неизбежен для любой пары.

Вообще в реальности опыт литературы, разных наук почти никто не использует. Как-то жена одного приятеля стала жаловаться на него Сергею Игоревичу. «Но ведь ты же психолог», – напомнил он; жена приятеля оскорбилась: «Это на работе я психолог, а дома я – женщина!» Вот так, в самую точку.

Опять же где-то Сергей Игоревич прочитал, что любовь живет не больше трех лет. Не исключено, не исключено…

Страсть сменяется привычкой, а вернее, потребностью удовлетворять свои половые потребности, и раза два-три в неделю их удовлетворяешь. При помощи того, кто рядом. А рядом – законная жена… Куда сильнее влечения друг к другу связывают дети, общее жилище, набитое общими вещами, а главное – страх перемен. Конечно, разводов полно, но большинство их происходит в первые годы брака или у обеспеченных, точнее, богатых. А борющиеся за существование держатся друг за друга мертвой хваткой, друг другу помогают, даже если любви уже нет, да и, по большому счету, не было.

Жене Сергей Игоревич изменял. Да. Правда, нечасто и без страсти. Подчинялся природному мужскому любопытству к телу новой женщины, инстинкту. Но все же безоглядно, порывисто не пытался спариться с любой понравившейся. Чувствовал опасность связи с теми, с кем вместе работал, кто был знаком с его женой; предпочитал случайных, в командировках, которых вряд ли встретит еще. Елена оказалась как раз из случайных, но вот, оказывается…

«Да какое влюбился?! – притопнул мысленно ногой на себя. – Миловидная… смазливая, – усилил эпитет, – вот и тянет».

Прислушался, что говорит очередной выступающий, – нужно было следить за происходящим, а то пропустит, когда его позовут. Не хватало, чтобы соседи стали локтями пихать: тебя зовут, иди к микрофону…

Доклад Сергей Игоревич сделал ровный, без огонька, но и без натуги. Закончив, предложил задавать вопросы. Вопросов не оказалось. «Ну и ладно, и хорошо». Сошел со сцены, сел на свое место.

Зато Иван, еще недавно усталый и сонный, выдал настоящую поэму. О богатстве и функциональности языков коренных народов Севера и Сибири, о языковой родственности сибиряков разных этносов… С точки зрения идей поэма эта была неоригинальной, зато масса примеров, сочность подачи понравились залу. Хлопали бурно.

* * *

В час дня сели обедать в гостиничном ресторане, а в два – во время обеда Елена подходила к столам и настойчиво просила не опаздывать – выехали на стойбище оленеводов-ненцев.

Дмитрий Абрамович с Колей и еще мужчинами устроились сзади и стали выпивать. Приглашали и Сергея Игоревича, он вежливо отнекивался. И правильно – вскоре из головы автобуса пришла Елена.

– Дмитрий Абрамыч, прекращайте. Вы же знаете, что к ним пьяными нельзя… Вечером в гостинице…

– Все-все, – одышливый и виноватый голос великана, – больше ни капли.

– Нет, лучше дайте мне бутылку. На обратном пути верну и с вами пропущу с удовольствием…

Елена прошла обратно уже с пакетом. Сергей Игоревич проводил взглядом ее фигуру в красной ветровке, черных обтягивающих штанах, белых кроссовках. Закрыл глаза. Подремать… Тем более что за окнами был классический для этих мест рахитный лес, порождающий тоску и безысходность.